«Чужого не надо!» Вскользь брошенные слова отрезвили и расставили все по местам. Я тут чужая. Погостила — и хватит. Пора и честь знать. Взяла ложку, зачерпнула похлебку. Права мать — дорога дальняя, силы нужны.
— А я вот тут тебе подарочек приготовила, — хлопотала она, пытаясь ласковым голосом как-то исправить содеянное. — Сережки с камушками! Помнишь, отец тебе подарил? Я сберегла! И колечко. То, самое первое, которое он с ярмарки привез! И бусы… Зеленые, помнишь? Остальное не могу отдать — это приданое девочек. Им замуж выходить, перед женихами надо как-то красоваться.
— А мне, — кусок застрял в горле, я силой заставила себя глотать, — мне они на кой?
— Ну как же? Тебе же надо на что-то жить? — Мать аж руками всплеснула. — Ты ж не работница! Кто тебя такую замуж возьмет? В монастырь разве что какой уйти — туда деньги нужны. Вот и продашь, чтобы приняли. Или поменяешь на что-нибудь. По нынешним деньгам им грош цена, но все лучше с ними, чем без них. Так ведь? — Она заискивающе заглянула в лицо.
— Так, — буркнула в ответ, снова принимаясь за еду.
Ничего. Выдержу. Я привыкла быть сильной. Будет больно, но как-нибудь переживу. Авось не сломаюсь. И куда идти — тоже знаю. В Пустополь. Поселюсь в тамошнем монастыре при храме Матери-Богини. Там уже живет несколько бывших воительниц, я лишней не буду. Как-никак почти восемьдесят злотых принесу. Чтоб совсем с тоски не взвыть, Янице помогать стану — работа привычная. Сиделкой при больных. И места знакомые. Съездила, называется, навестила родню. Что ж, пора назад.
Радуясь, что дочка не спорит, мать уложила в мешок вторую половину каравая, несколько перышек лука, кусок сала и полдесятка-вареных куриных яиц. Потом подумала и добавила три редиски — крупные, поздние, наверняка водянистые и твердые. Прощальный гостинец…
Остальные мои вещи уже лежали у входа. Пришлось только подняться за мечом. Проходя мимо комнаты сестер, невольно замедлила шаг. Мелькнула шальная мысль — а не нарочно ли мать решила выставить меня из дома в такую рань, чтоб не стыдно было перед дочерьми? Вдруг девчонки захотят меня удержать? Будить и проверять не хотелось. Уходить надо, пока добром просят. А то… как бы не стали метлой поганой гнать!
За порогом стояло раннее утро, летнее, веселое, умытое росой. В кустах звенели птичьи голоса, раскрывались цветы. Пахло свежестью, скошенной травой и еще чем-то сладким и пряным. От первого же вздоха стало легко и свободно на сердце. Как же хороша жизнь!
Последний раз оглянулась на дом (жила в глубине души надежда, что мать все-таки опомнится и разрешит остаться!) и зашагала к воротам. Привратник вытаращил сонные глаза, но ничего не сказал, выпустил через калиточку. Я еще помахала рукой на прощанье и заставила себя улыбнуться. Пусть никто не видит моих слез. Если встречу знакомого, скажу, что роса. А куда иду с утра пораньше? Так это… в гости. Тут недалеко мой бывший однополчанин живет, решила навестить друга. Так и скажу. Потому и без лошади, что недалеко. Пусть верят.