-
Только
действительность
наша иная.
Что видит
пацан с
самого
детства
вокруг себя?
Правильно,
пьянство! Во
многих,
вполне даже
благополучных,
семьях папы,
да что греха
таить, и мамы
тоже,
частенько
прикладываются
к бутылочке:
в праздники,
на выходные.
С самого рождения
в мозги
ребёнка
закладывается
штамп - это в
порядке
вещей.
Дитё
подрастает,
начинает
осваивать
окружающий
мир, то есть улицу
- сперва под
присмотром
родителей,
потом
самостоятельно.
И что же
видит
ребёнок? Тоже
пьянство!
Старшие
парни по
подъездам, да
по
песочницам
втихаря
винишко
давят. Ну, может,
взрослые
умнее? Как бы,
не так!
Примеров, я
думаю, ты
насмотрелся
достаточно.
Вот
это всё -
наглядная
агитация, так
сказать. А
любой
человек
больше верит
своим глазам,
а не словам
пустым.
Мальцы не
слушают лицемерных
моралей.
Повзрослевшие
дети копируют
поведение
родителей,
старших
товарищей.
Какое же это
зло, раз все
пьют? - мальчишка
думает и
тянется к
стакану.
Выпил - понравилось.
И всё, припал
к бутылке. А
она не отпускает,
крепко
держит.
Так-то, Вася.
Да,
вот ещё
что.Когда в
Березняки
приедете - ухо
держите
востро.
Посёлок, хоть
и небольшой,
но шпаны там
хватает.
Ладно, пойдем
в вагон.
Купе
пустовало.
Соседка
переместилась
через
переборку,
приглашённая
на чай говорливой
бабулькой-мешочницей.
Виктор и
Шурка травили
по очереди
анекдоты в
проводницкой.
Женское
хихиканье
оттуда
разносилось по
всему вагону.
Время
летело
незаметно.
Васька
увлёкся
чтением
попавшегося
на глаза
журнала.
Степан,
молча,
смотрел в
окно.
Наконец,
засидевшиеся
гости
покинули проводниц.
В проходе
появился
раскрасневшийся
Шурка - с
четырьмя
стаканами
чая в руках. Следом
Виктор нёс
две пачки
«Юбилейного»
печенья.
Тем
временем
день шёл на
убыль. Поезд
чухал по
бесконечной
ленте
железной
дороги. Леса,
поля,
полустанки...
Попив
чаю и немного
поговорив
ещё, путники стали
устраиваться
на ночлег.
Практиканты
быстро
засопели,
уткнувшись
головами в стол.
Забрался
спать на
верхнюю
полку Виктор.
Вот
уже
перестала
сновать
туда-сюда
вездесущая
проводница.
Вагон
угомонился,
только
колёса всё
так же
равномерно
грохали по стыкам
рельс, словно
баюкая
сморённых
пассажиров.
Степану
не спалось,
он снова
пошел курить.
Накатило
волной,
поднялось из
памяти
прошлое.
Ушёл
когда-то
пацан
молодой в
побег из лагеря,
послушав
матёрых
зэков.
Повёлся на
сладкие
посулы,
зачарованный
разговорами
о море
тёплом, да
юге денежном.
Сроку
впереди было
у Стёпки
восемь лет, а
на волю
хотелось -
жуть как!
Пошёл
четвёртым в
компанию к отчаянным
ухорезам -
тем, кому
терять уже
нечего.