Склонившись к мумиям, Реми заметила:
— Слабые и искалеченные. У этого сломана бедренная кость, сложный перелом, судя по виду, а у этого… Видишь ямку в бедре? Оно либо сместилось, либо тоже раздроблено. Они просто забрались сюда и ждали смерти.
— У нас будет другая судьба, — ответил Сэм. — Крушение воздушного шара, может быть, но не это.
— Очень смешно.
Реми наклонилась и подняла одну бамбуковую трубку. Толстую, как бейсбольная бита, и пять футов длиной.
— Сэм, тут надпись. Выцарапана на поверхности.
— Ты уверена? — Сэм наклонился над ее плечом. Он первым узнал язык. — Итальянский.
— Ты прав. — Реми провела кончиками пальцев по углублениям букв, одновременно поворачивая бамбук другой рукой. — А вот это нет.
Она показала куда-то возле кончика трубки.
Квадратная рамка не больше полудюйма в высоту, а в ней четыре азиатских иероглифа.
— Не может быть, — прошептала Реми. — Узнаешь?
— Нет. А должен?
— Сэм, это те же четыре буквы, которые выгравированы на крышке ларца Теуранга.
Сэм открыл рот, собираясь заговорить — и захлопнул. Реми сказала:
— Я знаю, о чем ты думаешь. Но я уверена, Сэм. Помню, как пила чай и разглядывала эти буквы на экране ноутбука Джека.
— Я тебе верю. Просто не понимаю, откуда… — Сэм замолчал и свел брови. — Разве что… Когда мы приземлились здесь, далеко было до последней точки?
— Хосни сказал, меньше километра.
— Возможно, это в полумиле от маршрута, который бы выбрал Дхакал для своего путешествия. Что если он умер здесь поблизости или столкнулся с неприятностями и лишился ларца с Теурангом?
Реми кивнула.
— А столетия спустя появились наши друзья-воздухоплаватели. У них здесь произошло крушение, и они нашли ларец. Когда состоялся самый первый полет воздушного шара с человеком на борту?
— По-моему… конец шестнадцатого — начало семнадцатого веков. Но я никогда не слышал о дирижаблях в того периода, да еще таких передовых. Он намного опередил свое время.
— Значит, он разбился здесь самое раннее через триста лет после того, как Дхакал оставил Мустанг.
— Правдоподобно, — согласился Сэм, — но все равно трудно поверить.
— Тогда объясни эти символы.
— Не могу. Ты сказала, что они — проклятие Теуранга, и я тебе верю. Просто мне трудно взять все это в толк.
— Добро пожаловать в клуб, Сэм.
— Как твой итальянский?
— Немного заржавел, но попозже можно попробовать. А сейчас давай сосредоточимся на том, чтобы выбраться отсюда.
Утро они посвятили проверке растяжек; те, что выглядели слишком потрепанными или прогнившими, откладывали в сторону; Сэм отрезал их своим швейцарским армейским ножом. Тот же процесс они повторили с распорками из бамбука и лозы (Реми все их проверила в поисках надписей, но ничего не нашла), затем занялись шелком. Самый большой кусок, какой они нашли, был всего несколько дюймов шириной, так что они решили вплести годные куски в снасти, если понадобится. К обеду у них собралась внушающая уважение груда строительных материалов.