Ее собеседник взял себе кофе, залпом выпил его, отодвинул чашку в сторону и разложил на столе пять черно-белых фотографий, сделанных, скорее всего, мобильным телефоном, а потом распечатанных в формате А4, из-за чего вылезли все огрехи картинки.
Сюжеты были знакомые. Крест на площади, могила на синагоге, сердце на костеле, ромб на телецентре и флюгер на соборе. Ника включила «Кэнон» и продемонстрировала Вязгину результаты сегодняшней прогулки.
— Поэтому я предлагаю обменяться информацией, — сказал Вязгин. — Чтобы не дублировать усилия.
— Согласна, — кивнула Ника.
— Итак, — Вязгин переплел пальцы, — что мы знаем. В ночь с субботы на воскресенье, то есть — почти трое суток назад, различными группами людей были нанесены как минимум пять рисунков-граффити в центре Житомира. В ходе нанесения одного из рисунков пострадал человек, сбитый машиной, принадлежащей нашей фирме. Правильно?
— Правильно, — опять кивнула Ника.
— В принципе, ничего особенного не произошло, если не считать того, что все рисунки появились практически одновременно, а исполнители — те, что нам известны, — никак не связаны между собой. Их — исполнителей — объединяет только мотивация поступков. Все они искренне полагали, что играли в некую игру, и нанесение рисунка было частью этой игры. Заданием.
— Стоп. Не игру. Игры. Мы играли в автоквест, а Рома с товарищами — во что-то другое.
— Принимается.
— И кого еще из участников вы знаете?
— Милиция задержала трех скинхедов у синагоги. Скинхеды оказались не настоящие, обычная уличная шелупонь. Тоже, можно сказать, играли. В нациков.
— Про этих я знаю, — сказала Ника, — Радомский рассказывал. А остальные? Кто разукрасил собор и костел?
Вязгин покачал головой.
— Эти пока не попались. Но мы работаем над этим.
— Мы?
— Ника, давайте разделим цели. Я займусь исполнителями — у меня для этого больше ресурсов, а вы — глифами.
— Чем-чем? — не поняла Ника.
— Глифами. Так Ромчик называл эти рисунки, — Вязгин пододвинул к ней фотокарточки. — Мне удалось из него вытянуть что-то про онлайновую игру, а потом он замкнулся. У парня сейчас сложный период…
— И вы хотите, чтобы я его разговорила? — уточнила Ника.
— Как вариант, — Вязгин пожал плечами. — Радомский считает, что в этих рисунках — глифах — есть какой-то смысл. И он почему-то уверен, что ваш дед с этим связан. Вы уже установили с ним контакт?
— Пока нет, — Ника задумчиво помешала ложечкой чай.
В мозаике Вязгина не хватало еще одного элемента: повесившегося Чаплыгина, чье полотно осквернили вандалы в библиотеке. Как там дед написал? «Мой старинный приятель»? Ну-ну… Поразмыслив, Ника решила этой информацией пока не делиться. Радомский ведь тоже был не конца откровенен, так и не объяснив толком, в какой такой области он сотрудничал с дедом и откуда у фотографа Загорского взялись идеи насчет маркетинга?