Энтони постарался не улыбнуться.
– Хотите предупредить меня, что ваша сестра любит писать письма?
– Нет, разумеется, нет, – промямлила Кейт. – Просто вы спросили, не случилось ли чего с моей сестрой, и я, конечно, объяснила, где она, и потом мы совершенно потеряли нить разговора. И…
Он положил ладонь на ее руку, тем самым мгновенно положив конец потоку слов.
– Что вы хотели сообщить мне, Кейт?
Под его заинтересованным взглядом она снова распрямила плечи и стиснула зубы, словно готовясь к тяжкому испытанию. И наконец разом выдохнула:
– Я просто хотела объяснить, что больше не возражаю против вашего брака с Эдвиной.
В груди Энтони неожиданно разверзлась пустота.
– Понимаю, – выдавил он не потому, что действительно понимал. Просто ему нужно было что-то сказать.
– Признаюсь, что была настроена против вас, – торопливо продолжала она. – Но, приехав в Обри-Холл, я лучше узнала, что вы за человек, и по совести не могу позволить вам думать, что по-прежнему буду стоять на пути вашего счастья. Это было бы дурно с моей стороны.
Энтони растерянно уставился на нее, смутно ощущая нечто обескураживающее в готовности Кейт выдать за него сестру, тем более что эти два дня он постоянно боролся с неудержимым желанием зацеловать ее до умопомрачения.
С другой стороны, разве его желание не исполнилось? Эдвина станет ему идеальной женой.
В отличие от Кейт.
Эдвина удовлетворяла всем критериям, которые он установил для будущей невесты, когда решил, что настала пора жениться.
В отличие от Кейт.
И разумеется, он не может заигрывать с Кейт, если хочет жениться на Эдвине.
Он еще раз напомнил себе, что Эдвина – именно та женщина, которая ему подходит по всем статьям. Получив благословение сестры, она выйдет за Энтони хоть на следующей неделе, если он того пожелает.
Так почему же, дьявол побери, ему хочется схватить Кейт за плечи и трясти, трясти, трясти, пока она не возьмет обратно каждое проклятое, невыносимое, раздражающее слово?!
Все дело в этой таинственной искре. Той чертовой искре, которая, не затухая, то и дело проскакивает между ними. Иначе почему он всей кожей ощущает ее присутствие, стоит ей не только появиться в комнате, но даже улыбнуться, вздохнуть или пошевелить пальцем? И откуда это тягостное чувство, упорно подсказывавшее, что стоит дать себе волю, как он влюбится в нее по уши?
Любовь – единственное, чего Энтони боялся больше всего на свете. Возможно, единственное, чего он вообще боялся.
Какая грустная ирония заключена в том, что смерть – единственное, чего он не боялся вообще. Смерть вовсе не страшна одинокому человеку. Великое ничто не пронизано ужасом, когда ухитряешься избегать привязанностей.