– Ты мне нужна, – выдохнул он, боясь, что слова потеряются в слоях шелка и кружев, которые их разделяли. – Нужна сейчас.
Вскочив, он подхватил Кейт на руки и в два шага добрался до большой кровати, царившей в спальне. До этого он ни разу не приводил сюда женщин, предпочитая встречаться с многочисленными возлюбленными на их территории, и теперь абсурдно радовался этому обстоятельству.
Кейт была другой. Особенной. Его женой. Хорошо, что никакие непрошеные воспоминания не будут вторгаться в их первую и последующие ночи.
Энтони уложил Кейт на перину и, не отрывая глаз от очаровательного лица в ореоле растрепанных волос, принялся методично срывать с себя одежду. Сначала перчатки, потом уже порядком измятый фрак.
Ее глаза, огромные и потемневшие, были полны ожидания чуда, и Энтони медленно, довольно улыбнулся.
– Ты ведь никогда раньше не видела голого мужчину, верно? – пробормотал он.
Кейт, привстав, покачала головой.
– Прекрасно.
Нагнувшись, он снял с ее ноги туфельку.
– Это твой первый и последний мужчина. Другого ты не увидишь.
Энтони выпрямился и стал неспешно расстегивать пуговицы фрачной сорочки. Его желание неизмеримо возросло, когда он увидел, как она провела языком по пересохшим губам.
Кейт хотела его. Он достаточно знал женщин, чтобы увериться в этом. И к тому времени, как первые лучи солнца заглянут в комнату, она не сможет жить без него.
Пока что он отказывался признать, что скорее всего сам не сможет жить без нее. Тот огонь, который пылал сейчас в спальне, и то, что нашептывало его сердце, – вещи абсолютно разные. Он вполне способен их разделить. И обязательно разделит.
Пусть он не желает любить свою жену. Это еще не значит, что они не сумеют наслаждаться друг другом в постели.
Его рука легла на пуговицы брюк, но Энтони медлил. Кейт все еще была полностью одета. И она все еще совершенно невинна. Она не готова видеть доказательство его желания.
Он забрался на кровать и, как хищный кот, пополз к ней, подкрадываясь все ближе, пока локти, на которые она опиралась, не скользнули по простыне. Она оказалась на спине, тяжело дыша и не сводя с него глаз.
Он решил, что нет ничего более прекрасного, чем лицо Кейт, разрумянившееся от желания. Темные шелковистые волосы, уже освобожденные от шпилек и заколок, скреплявших сложную свадебную прическу, разметались по плечам. Ее губы, немного слишком полные по канонам красоты того времени, в угасающем свете позднего дня приобрели темно-розовый цвет. А кожа… никогда еще не казалась такой безупречной, почти прозрачной. Легкий румянец окрасил ее щеки по контрасту с модной бледностью, которой добивались все дамы высшего общества, но Энтони находил его очаровательным. Она была настоящей, живой и теплой, и трепещущей от желания. Он безумно хотел ее.