В клочья истрепав на Байсары камчи,
Так ему тогда сказали палачи:
— Э, не вой, старик несчастный, помолчи!
Как баран, под нож ведомый, не кричи,
Делу не поможешь, плача и крича:
Нас прислал калмыцкий грозный шах Тайча.
Раз прислал — прислал, на то мы — палачи.
Он проведал грозный шах наш, Тайча-хан,
От обиженных арбобов и дехкан,
Что в калмыцкий край из чужедальних стран,
Из какой-то там земли Байсун-Конграт
Свой неисчислимый ввел ты караван.
Если бы на въезд ты испросил фирман,
Был бы ты у нас, как знатный гость желан.
Ты же свой народ и все свои стада
Без согласья шаха перегнал сюда.
Все-таки не это — главная беда!
Э, ты сам не знаешь, что ты натворил!
Всходы на полях дехканских потравил,
Хлебные посевы ты скоту скормил, —
Трудовых дехкан-калмыков разорил!
Не оставил им ни одного зерна!
Вся страна тобою в прах разорена,
Голодать она теперь обречена!
Вот она, какая на тебе вина!..
Шах наш, Тайча-хан, пришел в великий гнев,
Он рассвирепел, как разъяренный лев,
И, своих дехкан несчастных пожалев,
Нас погнал в Чилбир, сурово повелев,
Вызнать всё, разведать, кто стравил посев,
Старшего найти над вашими людьми,
А найдя — схватить, связать и бить плетьми.
Вот, что во вниманье ты, старик, прими!
Если б не приказ от шаха самого,
Нам тебя хватать и мучить для чего?
Мы ведь палачи у шаха своего,