Алпамыш (Юлдаш) - страница 190

На первую страницу
Мне на голове светильник, — не пойму.
Ты, мой джан-Ядгар, так весел почему?
Иль обласкан теплым словом ты людским,
Иль над положеньем бедственным моим
Посмеяться хочешь ты, Ядгар-джаным?
В бесприютном сердце — только «ох!» да «ах!»
Слез ручей не сякнет у меня в очах:
Без вести пропал Хаким-ака, мой брат, —
Сын его, Ядгар, да озарит Конграт!
Ядгарджан, чему ты радуешься так?
Одинокая, верблюдов я пасла,
Слезы горькие в сухой степи лила,
На костре разлуки сердце я сожгла,
Истомясь от муки, я сюда пришла.
Я пришла сюда, друзей не обретя,
Ты вбежал, смеясь и весело шутя.
Разве ты сказал, Ядгар, мое дитя:
«Как ты поживаешь, Калдыргач-апа?
Не горюй, бедняжка, и не плачь, апа!»
Кто же мне утеха, если не Ядгар?
Что ты так смеешься весело, Ядгар?..

Барчин-аим, как невеста Ултана, также тут находилась. Слова своей тетки Калдыргач услыхаз, опечалился о ней Ядгар и, к матери своей, к Ай-Барчин обращаясь, так сказал он ей:

— Слово обращаю к матери моей:
Всякое про нас болтают меж людей.
Участь бедной тетки облегчить нельзя ль?
Память моего погибшего отца,
Дорогая мать, усердней чтить нельзя ль?
Свадебный светильник выбросить нельзя ль?
Смерти нам у бога выпросить нельзя ль?.. —
Он слова свои промолвил в простоте.
Встала Барчин-ай, слова услышав те, —
Образ Алпамыша ей предстал в мечте.
В теле есть душа, в душе есть много мук, —
Кольцекудрая вся побледнела вдруг.
Осень настает — цветник поблекший пуст, —
Сядет и ворона на розовый куст…
Молвила Барчин: «Погибни этот брак!»
Выбросила прочь светильник в чангарак.
В праздничной юрте настал могильный мрак,
Девушки визжат — им страшно в темноте.
Очень был большой переполох в юрте…

Шла с поля Бадам-ханша, подходит к юрте, — видит — темно в ней стало вдруг. Вошла — узнала, в чем дело, — подумала: «Если мне сейчас избранить ее как следует, может Барчин оскорбиться, — обратно свое согласие взять. Не буду ее пугать раньше времени, пусть уже невесткой моей станет, — тогда с нею сочтусь, как умею!..»

Зажгла она снова светильник, сказала строго:

— Больше чтоб этого не было! Начинайте, девушки, олан! — Сказала она так и села.

Тем временем Култай-Алпамыш входит.

— Что ты, Култай, шатаешься-болтаешься, без зова являешься? — сказала недовольно Бадам-ханша.

Отвечает ей Култай-Алпамыш:

— Мы, янга, с тобою в свойстве. На таком торжестве, на свадьбе сына твоего, Ултана, как же не погулять мне? Хочу три-четыре олана спеть с тобою в паре.

Бадам-ханша ему: — Если ты со мною оланы затянешь, пожалуй, возомнишь себя равным нам. — Так сказала Бадам, чванясь перед Култаем, и стала глумиться над ним:

Следующая страница