Проклятая рота (Львов) - страница 66

Зато его подопечные веселились вовсю, гыгыкали и хихикали точно идиоты.

Сил на то, чтобы говорить, у меня не осталось, и я помотал головой – эх, суки, дайте мне только шанс, отпустите на секундочку, я вас всех голыми руками передавлю, одного за другим…

Что бы ни говорили о любви, ненависть тоже большая сила.

– Скажешь… позже… зачем… упорствуешь? – каждое слово сопровождалось ударом, и бил он туда, где уже имелись синяки, и казалось, что от макушки до паха у меня на организме не осталось целого места.

Ага, а вот и по колену… по одному, по другому… они ж у меня травмированные!

Хотя нет, это в другом теле, у этого вроде бы здоровые… Пока.

Я терпел, поплотнее стискивал зубы, держался на упрямстве и еще на убежденности, что терять мне, в общем, нечего – мое путешествие из тела в тело доказало, что такая штука, как душа, существует в самом деле, а значит, если я тут сдохну, то запросто могу угодить еще в какой-нибудь мир, скажем, типа мусульманского рая, где текут реки из вина, а на берегах сидят готовые на все симпатичные девчонки.

Как долго это продолжалось, сказать не могу, но когда я выплыл из багрового тумана боли, вокруг было темно.

– Упорный, – протянул сотник с некоторой, как мне показалось, долей уважения. – Подумай до утра, если на рассвете не заговоришь, то мы распорем тебе брюхо и бросим подыхать.

Все ясно, фуражиры, они же мародеры, собрались сваливать.

Физиономии сотника я во мраке видеть не мог, черная кожа делала его почти невидимкой, но то, что он потирает отбитые об меня кулаки, разглядел, и это принесло мне некоторое удовлетворение.

Меня привязали обратно к столбу, стянув запястья так, что я закряхтел от боли. Кто-то шлепнул меня по макушке, раздался довольный смешок, за ним топот, и я обнаружил, что остался один.

Самый момент, чтобы провести инвентаризацию, понять, что мне отбили.

Болело все, но как-то равномерно, без очагов, зубы все находились на местах, хотя два или три шатались. Ноги и руки сгибались, в ребрах не кололо, голову поворачивать я мог, видел и слышал нормально, разве что мешала корка из засохшей крови на физиономии.

По первому впечатлению я дешево отделался, хотя, может быть, мне отбили почки или еще чего похуже, так что я обречен теперь всю жизнь провести около туалета, а на женщин глядеть лишь в эстетических целях.

На костре неподалеку вновь что-то жарили, но на этот раз запах горелого мяса и жира вызывал у меня лишь отвращение. Хотелось пить, и понемногу начинали неметь пальцы рук – эти уроды затянули веревки слишком туго, и если так дело пойдет, то к утру кисти отвалятся сами.