Затем я вроде бы провалился в беспамятство, а когда очнулся, то обнаружил, что вокруг глухая ночь. Костры погасли, в шатрах затихло всякое движение, остались только часовые, около лошадей, у телег и по периметру лагеря я мог видеть троих, как они ходят туда-сюда, зевают, трут физиономии.
На донесшийся из леса визгливый стон я не обратил внимания, но когда он повторился, я насторожился – это же голос грызца, а им пользуются разведчики Вихря! Часовые на этот звук внимания не обратили, привыкли, что такое постоянно раздается из чащи.
Еще через какое-то время я уловил шорох, а через миг жесткая ладонь зажал мне рот, и знакомый голос прошептал в ухо:
– Тихо. Свои.
Надо же, Игген! Меня пришли выручать!
Сердце забилось с бешеной силой, облегчение накатило горячей волной, и я чуть не засмеялся.
– Сейчас я тебя освобожу, только не дергайся, – продолжил он, и я ощутил холодное прикосновение ножа к запястьям. – Чем от тебя воняет, Рыжий? Неужели ты обоссался?
– От радости, когда тебя заметил, – ответил я и тут же прикусил губу, чтобы не вскрикнуть.
Освобожденные руки закололо так, словно они угодили в пасть хищнику с очень мелкими зубами. Я сумел перевернуться на живот и лечь на землю, хотя тело отозвалось на это движение вспышкой боли.
– Ползти сможешь? – спросил Игген.
– Сейчас, только очухаюсь немного.
Но когда я попробовал двигаться, отталкиваясь от земли, выяснилось, что мышцы меня не слушаются. Идти бы я, пожалуй, еще смог, но вот изобразить тихое передвижение по-пластунски оказался не в силах.
– Ясно. Лежи пока, – и Игген издал негромкий мелодичный свист, какой может произвести ночное насекомое.
Один из часовых глянул в сторону столбов.
Из леса в ответ прилетел вопль недовольного жизнью грызца, и тут же второй принесся с другой стороны дороги. Мгновение ничего не происходило, а затем за телегами поднялась суматоха – кто-то заорал, кто-то затопал сапожищами.
– Давай, – Игген помог мне подняться, и мы побежали прочь.
Точнее он побежал, а я заковылял, мечтая только об одном – не упасть.
Рядом оказался еще кто-то, я не сообразил, кто именно, и тут уж меня подхватили и практически потащили. По лицу задела ветка, я уловил запах листвы, попытался оглядеться, но увидел лишь очертания деревьев и мерцающие вверху, в просветах между листьями звезды.
Метров через сто меня отпустили, и я смог идти сам, морщась и кусая губы.
– Нормально? – спросил второй из моих освободителей, и я узнал голос – Хахаль.
– Ничего, – выдавил я. – Спасибо, парни, что пришли за мной… я уж не ждал.
– Проклятая рота своих не бросает, – ответили они в один голос и очень серьезно.