– Ну и напердел, – сказал Лихо после очередного, особенно громкого «выстрела». – Долго еще?
– Сейчас, – голос Семерки прозвучал напряженно.
Вокруг лежавшего на мгновение проявился лилово-синий мерцающий ореол, по телу под желтым плащом прошла судорога.
– Эххх… Это ты, Марта? – произнес он совсем другим тоном, мягким и спокойным, каким разговаривают с родными.
– Я, кто же еще, мой дорогой? – сказал Семерка, изобразив довольную улыбку. – Расскажи мне, будь добр, что там с этим парнем из Проклятой роты?
– Ну как же, его нужно убрать с лика земли, дабы он не осквернял ее.
Вот на тебе, жил не тужил, никого не трогал, почти… И, оказывается, я «оскверняю лик земли»!
Судя по рожам Визерса и Лиха, их эта новость тоже озадачила.
– Кто же он такой? – продолжал даже не допрос, а беседу Семерка. – Друг нелюди? Разрушитель храмов Светлого Владыки?
– Нет, хуже! – тут в словах инквизитора зазвучал искренний гнев, он на самом деле верил в то, что говорил. – Этот человек по прозвищу Рыжий носит на себе отпечаток силы прежних хозяев земли, падших богов.
Если я и не сел наземь, то только по недоразумению.
Лихо крякнул и принялся дергать себя за серо-рыжие волосы, Визерс скрестил голые руки на груди, и даже Семерка посмотрел на меня – с очень, очень большим удивлением.
– Но откуда взялся этот отпечаток? – спросил он.
– Мы не знаем, – отозвался инквизитор. – Но то, что он есть, не подлежит сомнению, ведь сам Верховный Носитель Света Южной Четверти обнаружил его, а ва-Рингос не может заблуждаться.
Обладатель желтого плаща внезапно напрягся, принялся корчиться.
– Все, долго он не выдержит, – проговорил Семерка, – но больше и не скажет.
– А больше и не надо, – Визерс перевел взгляд на меня. – Возвращайся в обоз.
– А вы? – спросил я.
– Будем заметать следы. Понимаешь меня?
Мне осталось только кивнуть.
О том, что мы победили, я узнал, добравшись до опушки – где-то там, в пыли, торжествующе вопили, а наши удалялись с такой скоростью, что не оставалось сомнений в бегстве армии Синеглазого.
Но как вскоре я понял, нам, обозным, от этого легче не стало…
Предстояло перетащить к лекарям всех раненых, а убитых из роты снести к лесу и вырыть для них яму.
Битва оказалась кровавой. Из наших погибло около полусотни человек, и с лопатами мы намаялись. Поскольку было жарко, я опрометчиво разделся и за каких-то полчаса зверски обгорел.
Теперь ко всем прочим «радостям» вроде подживающих ушибов, болей и слабости добавились покрасневшие спина и плечи, до которых просто невозможно было дотронуться.
– Была бы вшивая сметана, мы б тебя мигом исцелили, – сказал Дядюшка Ба, когда мы все же закончили работу. – Но ее пока негде взять, так что терпи, кожа слезет, тогда тебе полегче станет, только чесаться будешь как шелудивый свиненок… О, вон наши едут, хоронить. Каково, а?