– Гномы, – сказал Ярх, сплевывая. – Сранство как люблю с ними драться.
Я оглянулся – хм, бородатых уродцев из кино эти типы напоминали мало, разве что ростом.
Город приблизился. Стало видно, что дорога упирается в распахнутые ворота, а около них скучают стражники. Завидев нас, они оживились, даже поправили шлемы и взяли прислоненные к одной из створок копья.
– Пошлину платить! – пропищал старший караула, слегка косоглазый коротышка. – Серебряк с человека, медяк с коня и два серебряка с телеги!
– Телег у нас не имеется, а с остальным нет проблем, – Пугало полез в седельную сумку, в ладони его появились крупные монеты с изображением чувака в короне причудливого вида – снизу ряд зубцов, а над ними поднимается нечто похожее на две сложенные чашей ладони.
Ага, вот откуда прозвище здешнего правителя!
Косоглазый пересчитал монеты и отдал их помощнику, длинному и тощему, как жердь.
– Вы можете ехать, – признал он, вот только дорогу почему-то не освободил, – но помните, что обнаживший оружие в пределах Видвы подвергается отсечению руки, а пролившему кровь местного уроженца будут отсечены обе.
– Мы знаем, – Пугало кивнул, – не первый раз в вашем прекрасном городе.
Тут уж косоглазому ничего не оставалось, как отойти в сторону.
Сразу за воротами нас атаковали разносчики со всякой всячиной на лотках.
– Покупайте пироги! Покупайте! – заверещал кто-то, но этот вопль потонул в гомоне, а затем меня схватили за ногу, да так рьяно, что едва не стащили сапог.
Хотя кто знает, может ради этого все и затевалось?
Но галдящая толпа стихла, когда издалека донесся мягкий и очень низкий звон. «Бомм!» пронеслось над Видвой, и мне показалось, что очертания окруженной домами площади на миг расплылись перед глазами.
– Что за хрень?! – гаркнул Ярх. – А ну отлезь, гнида!
Тут все стало как раньше, вот только разносчики наседали уже не так рьяно, на их лицах я увидел растерянность.
– Надо же, – сказал Пугало, когда мы сумели выбраться из галдящей толпы. – Колокол в башне прозвонил. Он молчал, насколько я помню-то, последнее тысячелетие, и никто не мог заставить его подать голос.
– Ну, бывает, без вопросов, – заявил я с показной беспечностью, хотя на душе было неспокойно.
Вдруг этот гнусный колокол отреагировал на меня, а точнее – на «отпечаток» одного из падших богов, невесть каким образом измаравший мою чистую, практически невинную душу. И сейчас местные инквизиторы, или кто тут за них, явятся, чтобы меня сжечь.
Оказавшись на узкой извилистой улочке, где воняло как в привокзальном сортире, мы спешились и повели лошадей в поводу. Прогромыхала навстречу телега с мрачным бородачом на облучке, прошмыгнули две симпатичные девицы, в ответ на заигрывания Ярха показавшие ему языки.