— Ой, мамоньки! Какую посуду разбил, чтоб он сгорел! В чем воду теперь носить. И откель его черти принесли? Знать, с самого Берлину прилетел. Тутошних, вы сказывали, всех расколошматили.
— Не всех, бабуся, не всех. Бить, как надо, только еще начали, — подводя старуху поближе к печке, отвечал командир. — Грейтесь-ка, обсыхайте да скажите, с какой стороны самолет летел?
— Оттель, милый, оттель, с той стороны. — Старуха показала рукой. — Чуть не порешил окаянный, чтоб ему ни дна, ни покрышки. И не только по мне стеганул, а, кажись, и по одному вашему, что на лыжах в лес бег.
— Кто это мог быть? — встрепенулся командир.
— Да там за околицей на лыжах один бег. Может, и не ваш, а кто из наших, деревенских.
— Он?
— Что за чертовщина! — вскипел командир. — Ведь было приказано никого из деревни…
Шевченко выскочил на кухню и крикнул старшему патрульной службы:
— За околицей лыжник! Немедля догнать и доставить сюда.
— Есть! — раздалось в ответ.
Шевченко вернулся в комнату.
— Я считаю, комиссар, появление вражеского самолета не случайным явлением. Ищут нас, всерьез начали искать.
— Я тоже так думаю, — ответил Огнивцев, обуваясь. — Да это и не удивительно.
— Прочесывают с самолета деревни, — продолжал Шевченко. — Авось кто с испугу выскочит и раскроет себя…
— Ну, это дешевый прием. Наших ребят на него не поймать, — сказал комиссар. — Бомбы будут под окнами рваться — не выбегут. Так приучены. Да и мы в дневное время, как правило, находимся в лесах. Вот только мы с тобой чуток сегодня задержались…
— А может, кто и сдрейфил, драпанул? — задумавшись, сказал Шевченко. — Нет… Не должно.
Старая, но еще шустрая хозяйка выставила с загнетки на стол дымящийся чугунок с чищеной, аппетитно пахнущей картошкой, достала миску с квашеной капустой:
— Ешьте, родные, угощайтесь. Сальца бы к картохе, да нету ноне. Когда отходили наши, отдала подсвинка на кухню красногвардейцам. «Пусть, думаю, и моя будет подмога…»
Сушившая у печки свою одежду старуха схватила с печки еще не просохшую шаль:
— Я принесу сальца, кума. Сичас, мигом сбегаю.
Шевченко задержал старуху:
— Да куда же вы такая мокрая? Замерзнете, захвораете…
Но куда там. Бабка шмыгнула за дверь. В сенях раздался стук обиваемой от снега обуви, чей-то простуженный кашель. И тут же старший патруля ввел в избу мужчину, одетого в деревенский полушубок. Незнакомец надрывно кашлял.
— Вот, — сказал сержант, — еле нагнал. Прытко удирал…
— На лыжах? — спросил Шевченко.
— Так точно. Только лыжи не наши. Какие-то иностранные. А чьи — не разобрал.
Комиссар встал из-за стола, подошел к задержанному: