Оценив обстановку, Васильев решил перехватить эту «грабь-команду», когда она будет возвращаться назад. Стремительный марш-бросок, и вот уже лыжники оседлали дорогу на выходе из Теплово. Разведчики, пробравшиеся в деревню, сообщили, что оккупанты уже вовсю развернулись в деревне — режут коров, свиней, бьют домашнюю птицу.
Короткий зимний день истекал, надвигались сумерки, а фашистские «заготовители» почему-то не особенно спешили в обратный путь.
— Товарищ командир! Неужели они останутся на ночь? — обратился к Васильеву сержант Воеводин.
— Не думаю. Они побоятся ночевать здесь, в отрыве от своих… Видимо, еще не закончили «свою работу»…
— А если останутся? — все допытывался сержант.
— Тогда мы их накроем в деревне и прищучим сонных и тепленьких…
Сказать-то так было легко, а выполнить намного сложнее. Одно дело перехватить обоз на дороге, где можно использовать и пулеметы, и автоматы, и гранаты. И совсем по-иному придется действовать в деревне, в которой нужно соблюдать крайнюю осторожность, чтобы во время схватки не пострадали женщины, дети, старики…
«Нет, придется запастись терпением и ждать, ждать, несмотря на мороз, хоть до утра», — решил Васильев.
И хотя основательно продрогших разведчиков эта перспектива явно не устраивала, никто не обронил и слова несогласия с решением командира. Воинская дисциплина соблюдалась в отряде неукоснительно.
А мороз пробирал до самых костей. Но ни побегать, ни поиграть было нельзя. Поэтому каждый боролся со стужей, как мог. Одни занимались «согревательной гимнастикой», усилием воли напрягая и расслабляя тело, другие исподтишка лежа тузили друг друга. При этом вполголоса крепкими словцами поносили оккупантов.
— Ну и нахалы же! Ну и хамы! — сокрушались зло разведчики. — Не только начисто обобрали колхозников, но и устроили пирушку. Пьют шнапс, закусывают в теплых избах, ведут себя как дома. А тут лежи полуголодный и мерзни в сугробах, пока они нажрутся.
— Не скоро мы их дождемся, — сказал усатый разведчик. — Говорят, у них в армии с харчами стало туго. Вот они и стараются заполнить свои желудки на неделю, как верблюды.
— Нечего ждать их на дороге, нужно засветло раздолбать их в деревне. Метель не унимается, да вечер вот-вот наступит. Так ведь можно и окоченеть, — со злостью высказался Сидоров.
— Раздолбать! Раздолбать! А ты, Сидоров, подумал о том, что в деревне кроме оккупантов находятся советские люди: дети, женщины и старики, которые могут невинно пострадать при твоей «долбежке»? — возразил рядовой Черноусов.
Трудно сказать, сколько бы продолжался этот разговор, если бы в него не вмешался сержант Воеводин: