Они на минуту прервали работу, задумались. Наконец Михал пробурчал:
— Мы ниоткуда не уходили по своей воле, нас выгоняли.
Кэтлин покачала головой.
— Нет, Драгги нас не выгонял.
Михал выскочил из комнаты, забыв выключить пылесос.
— Кто это, Драгги? — поинтересовалась я.
Кэтлин пожала плечами.
— Да так, один югослав. Художник.
После обеда я подала трюфели, любимое лакомство Кэтлин. Но Михал не стал есть.
— Мне бы борща или фляков, — сказал он.
Время шло. К сентябрьскому воздуху был подмешан запах лаванды, роз и луговой ромашки, солнце уже стало по-осеннему золотым, но листья не спешили улетать, еще прочно держась на ветках. Вокруг такое чудо, а Михал и Кэтлин сидят, уткнувшись носами в книжки. Чемоданы Кэтлин уже лежали в багажнике. Я попросила их взять меня в Пар. И они неожиданно охотно согласились.
Долгое время мы ехали молча, потом Михал тихонечко замурлыкал песенку «про сердце в походном ранце», Кэтлин с большим энтузиазмом хлопала в такт ладошами и тоже подпевала, слова она знала наизусть. Мы остановились у вокзала, там на стоянке уже издали бросался в глаза «роллс-ройс» — машина Брэдли. Эрнест приподнял шляпу. Профессор прохаживался взад и вперед у входа на перрон, станция крохотная, он тут же направился в сторону «морриса». Кэтлин в строгом костюме все той же студии Питера, скромно небрежная, словно ей предстояла встреча с дядюшкой, шла навстречу мужу. Брэдли был заметно взволнован. Он снял шляпу, сдержанно обнял жену и, взяв ее под руку, повел к своей машине.
Воскресные зеваки, желая разглядеть, кто и откуда приехал, медленно приближались к машинам. Мы с Михалом стояли в стороне. Профессор помог Кэтлин сесть в машину и теперь обратил свое внимание на меня:
— Миссис Бёрнхэм, вы великолепно выглядите, видно, почки не доставляют вам больше хлопот. Надеюсь, мы теперь будем чаще видеться! — И поцеловал мне руку.
С Михалом он не поздоровался. Профессор стоял перед ним, опершись обеими руками о палку, и, может быть, не мог найти нужных слов. Наконец он поднял на него взгляд, в котором радость была смешана с болью.
— Попутного ветра, мой мальчик! Чем я могу тебе быть полезен?
Я видела, что Михал едва сдерживался, чтобы не броситься ему в объятия.
— Спасибо, профессор, мне ничего не нужно. — И отвернулся.
Эрнест открыл дверцы «морриса», профессор сел за руль «роллс-ройса», Кэтлин рядом с ним. Затарахтел мотор, силы были на исходе, я чувствовала, что Михала бьет дрожь. Вдруг боковое стекло «роллс-ройса» опустилось, в окне показалась голова Кэтлин, освещенная косо падавшими лучами, она казалась огненной. Михал рванулся, машина засигналила, Брэдли нажал на газ. Голова в окне светилась, как факел, отдалялась, становясь все меньше и меньше, пока наконец на повороте ее не заслонил «моррис». Михал пробежал несколько шагов и остановился. Я догнала его.