Классная чувиха.
— Вы в курсе, что трое из ваших коллег-присяжных в течение последних нескольких месяцев отошли в мир иной? — спросила я, доставая из сумочки блокнот и ручку.
— Миссис Эванс сказала то же самое, когда позвонила мне, но я все равно не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
— Скажите, в последние несколько месяцев с вами не происходило ничего странного? Я имею в виду звонки, записки, подозрительные личности рядом с вашим домом?
— Ничего, — покачала она головой.
— Скажите, с вами не пробовал связаться доктор Холл или кто-то из его окружения?
— Со мной? Нет, лишь миссис Эванс и вы.
— Скажите, имя Хелен Каллагэн вам что-нибудь говорит?
— Абсолютно ничего.
— Она проходила на суде как свидетель.
— Ну, там было много свидетелей. И все они талдычили одно и то же. Даже те, которые свидетельствовали в пользу миссис Уитли, говорили, что инфекция — это такая вещь, которая может случиться когда угодно.
— Что еще вы можете мне сказать о процессе?
Моя собеседница пожала плечами.
— Я потеряла чаевые за три недели. Жалко, конечно, что этот Уитли умер, но ведь мы все согласились с тем, что врач здесь ни при чем.
— А что, какие-то проблемы во время совещания все-таки возникали?
Ванда сделала последнюю затяжку и бросила окурок на тротуар.
— Да, с Ниной Фэй, она нас всех достала. Послушать ее, так вдова лила притворные слезы и вообще не имела морального права требовать компенсацию, потому что и без того богата. А когда доктор Вонг все-таки настоял на выплате, Фэй была готова скрежетать зубами.
— Скажите, а доктор Вонг не заподозрил никаких врачебных злоупотреблений?
— Нет, с какой стати? — фыркнула Ванда. — Зато все грузил и грузил нас своей психологией. Рассуждал о стадиях горя и все такое прочее. Спустя какое-то время я просто перестала его слушать. В конце концов он нас всех достал, и Келлер велел ему заткнуться и перейти ближе к делу.
— Грэм Келлер?
— Наш главный. Представляю, чего ему стоило направлять эту болтологию в нужное русло. Но парень он был классный.
— А Маркус Эванс?
Ванда улыбнулась.
— Такой милый старикашка. Главным образом молчал. Жутко старомодный, отодвигал для нас, женщин, стулья. А когда кто-то из нас возвращался из туалета, вставал с места и все такое прочее.
— А Хосе Васкес?
Моя собеседница на мгновение задумалась.
— Я вообще не припомню, чтобы он хотя бы раз открыл рот. Другие присяжные отпускали за его спиной малоприятные шуточки в его адрес.
— Например?
— Например, что он молчит как рыба, потому что не знает ни слова по-английски. Что-то в этом духе. Кстати, не правда, что он не говорит по-английски. Говорит, и очень даже неплохо. Я слышала, как он во время перерыва разговаривал с Келлером. Если я правильно помню, по поводу кредита малому бизнесу. Правда, это было давно, года три назад. — Моя собеседница посмотрела на часы. — Извините, мне пора.