Так что с медсестрой у меня вышел полный облом. Остается только одно — обзвонить тридцать человек с той же фамилией из телефонного справочника. А если учесть мое вечное невезение, то окажется, что ее телефон вообще не значится в справочнике. То есть я могу потратить целый день, а в итоге выйдет, что я пытаюсь догнать собственный хвост.
И вот теперь я опоздала на встречу с Гарольдом Грином.
Может, Лайаму повезет больше, чем мне. Я позвонила ему, направляясь на встречу с последним присяжным в моем списке.
— Алло? — раздался в трубке томный женский голос.
— Э-э-э, здравствуйте, простите, кажется, я не туда попала.
— Погодите, да ведь вы девушка из юридической конторы, — весело ответила моя собеседница.
— Да, это я.
— А я Эшли. Мы с вами как-то встречались в «Голубом Мартини».
— Привет!
Я постаралась придать голосу бодрость, но вышло до того фальшиво, что меня передернуло. А потом я ощутила злость. По идее, Лайам должен был сидеть в лаборатории, дожидаясь моих результатов. При желании я могла представить, как он сидит в полицейском участке, сверяя подробности смерти Дэниэла Саммерса. Но я и помыслить не могла о сценарии, который бы предполагал участие его бывшей половины.
— Финли, милочка! — вздохнула бывшая половина Лайама. — Лайам рассказал мне про твой незадачливый день, про то, как тебя уволили и все такое прочее. Представляю, как тебе сейчас мерзко на душе. Послушай, приезжай к нам, если хочешь. Я уже занималась Лайамом, и теперь он совсем другой человек. Могу и тобой заняться тоже.
Она хочет «заняться» мной? Интересно, что бы это значило? Как она занималась Лайамом — другое дело, это я могла представить себе без особого труда. И в мельчайших деталях.
— Финли, милочка! Ты меня слышишь?
— Да-да, слышу. Спасибо за предложение, но мне как-то неудобно, что ты должна «заниматься» мной. Я не любительница подобных вещей. Пусть Лайам, когда у него появится свободная минутка, позвонит мне. Хорошо?
— Я здесь, не вешай трубку.
От злости я едва не захлопнула свою «раскладушку», словно этого разговора никогда не было. Увы, кажется, я опоздала.
— Привет!
«Я ненавижу тебя, Лайам Макгеррити!»
— Да-да, я слушаю.
— Вы заикаетесь.
— Я думала, вы сейчас трудитесь до седьмого пота в лаборатории.
«А ты, оказывается, трудишься до седьмого пота в постели с бывшей женушкой, ты, недоразведенный мерзавец!»
— У меня был тяжелый день. Мне в срочном порядке требовалось расслабиться, а у Эшли замечательные руки.
Мой рот раскрылся сам собой, и я крикнула, правда про себя: «Спасибо за щедрость».
Его смех лишь подлил масла в огонь моего раздражения.