Ее связь с молодежью вызывала любопытство. Она не была им ни родственницей ни другом. Но их союзником она тоже не была. Во время услышанного спора он начал интуитивно понимать, или даже надеяться — хотя надежде доверяться было опасно — что она выступает в роли вынужденного хозяина, или пошедшего на компромисс сообщника. И, похоже, старуха была решительно против того, чтобы Люк видел то, что Локи хочет ему показать.
После утренней попытки побега, во избежание дальнейшего сопротивления, его запястья и лодыжки были связаны нейлоновыми хомутами. У него отняли последнюю привилегию на самостоятельное передвижение.
Дверь в комнату открылась.
Стараясь сохранять бесстрастное лицо, Люк следил за глазами старухи. Она тоже смотрела на него. Ее маленький рот был угрюмо сжат.
На поясах у Локи и Фенриса висели зачехленные ножи, но ружья на этот раз с ними не было. Чтобы он мог идти, Фенрис разрезал ему на лодыжках пластмассовый шнурок.
Его подняли с кровати за связанные запястья, выволокли из комнаты, и потащили по коридору направо, куда-то наверх, во тьму дома, а не вниз, на улицу.
В конце тесного прохода стояла, загородив собой подножие лестницы, старуха. Лестница была такой маленькой и узкой, что Люку показалось, будто она была построена для детей. В янтарном свете лампы, которую нес Локи, ее глубоко посаженные глаза блестели черной злобой и страхом. Как у матери, боящейся за свое потомство.
Потом старушка резко развернулась и, громко стуча ногами, поспешила вперед, словно ей вдруг захотелось первой подняться по лестнице. Поняв, что ей не остановить эту болтливую и дерзкую молодежь, она двигалась на удивление быстро. Глядя на ее маленькое, заканчивающееся лохматой белой головой тельце, поспешно шевелящее скрытыми под длинным старым платьем конечностями, Люк с содроганием отметил ее сходство с жуткой, внезапно ожившей куклой.
Подталкиваемый сзади Фенрисом, Люк почувствовал запах древности. Он протискивался вслед за неуклюжим Локи по узкой темной лестнице, словно в чью-то жаркую, нечистую пасть. Чердак имел свой собственный дух. Холодный, пахнущий пылью воздух, собирающийся под покоробленными балками, спускался вниз, смешиваясь с густым смрадом мертвой плоти. Люк узнал этот запах. Так пахли давно высохшие тушки птиц и грызунов, чьи останки превратились в окаменелый налет. Такой же запах был, когда он обнаружил залежи дохлых крыс на чердаке своей съемной квартиры в Западном Хэмпстеде.
Его подтолкнули ближе к верху лестницы, и у него екнуло сердце. Глаза жгло от неспособности мигать. Что-то жило там — он слышал ночью. Сам факт того, что оно живет там среди этого ужасного смрада, напрочь отбил у Люка всякое желание его увидеть.