— Я уже видел.
Локи кивнул головой. — Я завидую тебе, мой друг. И мы тоже увидим, когда он придет принять тебя. Скоро. Теперь у нас есть ты, Люк. У нас есть, что Ему дать. Понимаешь? Так должно быть. Так было раньше. Так хочет Один. И он придет к нам. Она обещала, Люк. Она для этого сохранила тебя. Это единственная причина, почему ты живешь чуть дольше. Поэтому ты будешь нашей данью. Нашей десятиной, Люк. Нашим введением в древние обычаи. Ты — доказательство нашей преданности.
— Это не Бог, Локи. Ты неправ. Христиане, возможно, были ближе к истине. Все, что вы сделали, — напрасно. Тщетно. Бессмысленно. Я видел храм. Он лежит в руинах, дружище. Старые камни? Они заросли травой. За кладбищем никто не ухаживает. Все забыто, Локи. Все кончено. Вымерло. Осталась только старуха. И она долго не протянет, дружище. И вам, дуракам, скоро наскучит торчать здесь. Поэтому все кончено. Нет больше поклонения какому-то старому дикому бешеному зверю, или кто он там. Нет больше жертв. Нет больше убийств. То существо, которое вы называете Богом, не имеет будущего.
Локи выпучил глаза. Теперь они были слишком большими даже для его широкого лица. Губы задрожали от нахлынувших пьяных эмоций. Неверие Люка возмутило его до глубины души.
— А вы окажетесь в тюрьме, дружище, — продолжал Люк. — По крайней мере, вы прославитесь. Ваша погоня за вниманием принесет свои плоды. Хочу только, чтобы у вас в стране действовала смертная казнь. Очень хочу. Потому что вы трое, и та злобная тварь в лесу… вы все должны быть наказаны. Вы этого заслуживаете.
— Ты ошибаешься, Люк из Лондона. Я покажу тебе. Я докажу. И ты поймешь, почему должен здесь умереть.
Они снова шли за ним. Все вместе.
За стеной слышались болтовня Фенриса, шарканье по пыльному полу босых ступней Суртр, буханье огромных ботинок Локи и громкий стук крошечных ног старухи, возглавлявшей шествие по темному дому.
Кроме утренней прокламации у дома Люк не слышал от старухи ни слова. Но сейчас она была чем-то расстроена. Несмотря на свою немногословность, она довольно рьяно отстаивала в споре свое мнение, прежде чем повести наверх шумную компанию его хозяев.
Она журила молодежь. Ее странный, певучий голос возносился к темным стропилам. Люк подозревал, а скорее горячо надеялся, что она просит их не делать чего-то. Например, не убивать его в ее, как он уже догадался, доме. Но потом, вспомнив ее маленькое, непроницаемое личико, усомнился, что его жизнь имеет для этой мелкой твари хоть какое-то значение. Видимо, она спорит с Локи о чем-то совершенно другом. И это очень тревожило Люка.