Либо ему нужно было сразу, как только ему показали труп бедного Дома, бежать в лес. А не к дорожке у сада. О чем он думал? Если б он убежал в лес, то смог бы спрятаться, а потом уползти. Возможность проковырять в стене дыру он тоже упустил. Вместо этого он уснул и увидел во сне собственную смерть. Теперь его запястья и лодыжки были связаны. Вся ситуация была похожа на часть какого-то ужасного плана. Словно злой рок привел его сюда, чтобы сделать жертвой. Как и сказал Локи.
— Да пошел ты, — пробормотал он себе под нос.
Но даже если бы ему удалось сбежать, выбраться из этого дома — что тогда?
Он обругал себя. Шмыгнул носом. Поморщился.
Вот так сейчас обстояли дела. Эта мысль тяжелым бременем легла на него, но смирившись с горькой, неизбежной истиной, он испытал облегчение. Наконец можно отбросить в сторону амбиции, намеренья, и стремления. Все это бесполезная трата умственных усилий. Нет больше ни желаний, ни тревог. Скоро все будет кончено.
Он просто застрял на одной из безумных окраин мира, и был смыт волной трагических событий. То, что случалось с другими, случилось и с ним, только в более экстремальной форме. В другом мире, где он потерпел неудачу и куда ему уже нет возврата, он разрушался бы постепенно. Здесь же происходило то же самое, только несколько иначе. Жертвой насилия можно было стать не только здесь. Везде, где он жил. Эгоцентризм, патологические амбиции, злоба, наслаждение чужой гибелью — все это присутствовало и дома. Это было везде, но здесь проявлялось наиболее заметно. Это было у людей в крови. Стихийные бедствия, недальновидные политики, вышедшие из-под контроля войны, отравленная экология, сокращение запасов воды и пищи… а потом снова захрустят раздавленные черепа. Снова и снова. Рагнарок. Хаос, которого хотел Локи. И чем раньше, тем лучше. Он лишь хотел скрасить себе свое унылое, бессмысленное существование.
Если подумать, он тоже всегда поддерживал изгоев. Дружил с неудачниками и аутсайдерами. Он был последним, которого должны были прикончить эти парни. Просто лузерам всегда хочется возвыситься над другими. От этой мысли его жизнь показалась ему еще более бессмысленной.
— На хер!
Его собственная слабость, ошибки, и недостатки казались жалкими по сравнению с «Блад Френзи». У него даже не получалось быть по-настоящему плохим, а эти парни, по крайней мере, сознательно шли к этому. Ему захотелось смеяться. Он понял, что сходит с ума. Наконец-то. Давно пора. Хуже уже не будет.
Может, его действительно привела сюда какая-то страшная карма. Чтобы он прочувствовал все на собственной шкуре. Люк ухмыльнулся, обнажив окровавленные зубы.