Больше он не сможет ни на кого полагаться. Это был мир, где каждый за себя. Не он сделал его таким. Он сопротивлялся, но устал быть жертвой. — Жертва, — прошептал он это слово. — Жертва. Произнести его было все равно, что лизнуть батарею. Он стал жертвой самого себя. И с него довольно. Он умрет здесь, если не уничтожит их всех. Теперь он жил настоящим, и знал, что это значит.
Сможет ли он убить? — спросил он себя. Внутри все перевернулось. Узнает ли себя после этого? Это не какой-нибудь там фильм ужасов. Ему действительно придется вонзить нож в человеческую плоть.
Его затрясло. Может, он должен просто бежать, прятаться, бежать, прятаться, и надеяться?
Нет. Они бросятся за ним в погоню.
Люк посмотрел на потолок. Он должен посыпать солью обиталище этих тварей. Ему придется отправиться в красное, жаркое, безумное место внутри себя. Место, в котором он обитал, когда напал на пассажира в метро, когда сбил бедного Дома с ног. Ему нужно найти место внутри себя, где можно бить, крушить, ломать. Показывать средний палец водителям, не притормаживающим перед пешеходами на перекрестках. До зубного скрежета ненавидеть социопатов, с которыми приходится работать. Жалкая ярость, уничтожившая его имущество и мебель, обернувшаяся против хамства и грубости в общественных местах, всегда кипела внутри него, готовая вырваться наружу. Нужно нажать на газ. Прямо сейчас. От этого зависит его жизнь. И он должен оставаться внутри этого жаркого красного обиталища инстинктов и ярости, пока либо он, либо они не будут мертвы.
Это немыслимо, однако другого выбора нет.
Но этого не произойдет. Он не представлял, как можно поменяться с ними местами. Внезапно стать жестоким и непреклонным.
Люк закрыл глаза. Представил их жуткие накрашенные лица. Торжествующие, умышленно идиотские улыбки этих сильных, целеустремленны, жестоких людей. Они были недоступны его пониманию. Но почему они должны жить, а он нет? Почему?
Они заслуживали смерти. Он хотел, чтобы они умерли. Хотел, чтобы их молодая, но уже отравленная кровь пролилась, и эта мерзкая часть мира была стерта с лица земли. Кровь и почва. Да, они были правы. Рагнарок наступал быстро, но не так, как они того ожидали. Они получат свою кровь и почву.
Люк прикрыл наготу маленьким грязным платьем. Оно пахло ржавчиной. Потом надел венок, как того хотела старуха.
Но если он одолеет их… Он вспомнил страшный лес, и то, что бродило в нем. Люк содрогнулся и закрыл глаза.
Подкрался к двери. Все по порядку.
— Все по порядку, мой друг, — сказал другой внутренний голос.