Он в волнении снял очки, протер их полой пиджака, быстро надел и глухо продолжал:
— Сильная у них партия, только боюсь, что она ошиблась. И Вандервельде тоже, — у них там конституция, свобода собраний, сам он министр, им, конечно, иначе, чем нам, живется, а только лучше бы он такого письма не писал…
Старик говорил с трудом. Откуда было ему знать, что царский посол в Бельгии Кудашев редактировал письмо социалиста?
— Что вы, что вы, — сказал посол, прочитав в письме Вандервельде фразу «поражение германских империалистов», — ведь у нас тоже император, как же можно писать против империалистов? Вы напишите лучше вместо этих слов — поражение прусских юнкеров.
И Вандервельде немедленно заменил неудобные слова теми, что посоветовал посол, и царская цензура пропустила письмо в русскую печать.
Долго спорили. Критиковали письмо. Колебался Казаков, считавший, что германские социалисты находятся в трудных условиях и нельзя поэтому осуждать их раньше, чем будут известны причины, побудившие их к такому голосованию. Не все соглашались с Мазуриным, называвшим голосование немцев изменой. Решили выпустить листовку с протестом против войны и распространить ее среди рабочих и солдат.
— Упустили время для протеста, — с горечью сказал Мазурин, — уходим на фронт. Придется тебе, Семен Иванович, в тылу знамя большевистское крепче держать, за молодых, за ушедших работать.
Семен Иванович поднялся.
— Другого пути не знаем, — в волнении проговорил он, — путь у нас один — рабочий, большевистский. Одиннадцать годочков большевик я и с этого пути не сойду… Но и вы, друзья, там, на войне, нашего дела не забывайте. Будьте и там на революционном посту! Будьте…
У него сдавило горло.
— Связь с нами поддерживайте… Себя берегите…
Через день, провожаемый музыкой, пением гимна и плачем женщин, полк отправился на запад.
1
Узкая полевая дорога вывела батальон к редкой осиновой роще. За рощей лежал луг. Кочки покрывали его и, как резиновые, приминались под ногами. Было утро. Крестьянская телега с задранными оглоблями стояла на лугу. Она была завалена свежим, еще зеленоватым сеном. Солдаты вдыхали его мирный запах, с тоскою косились на телегу: домой бы, хоть на чуток! Солнечные лучи плавили туман, висевший над лугом. Сочная трава хрустела под ногами, сапоги мокли от росы. Откуда-то, рыча, выскочил молодой рыжий пес и озадаченно присел, пораженный таким скопищем людей. Началось болото. Ряды расстроились. Каждый старался ступать по кочкам, солдаты сталкивались друг с другом, упал Самохин, попав ногой в яму (он за неделю до выступления в поход вернулся в роту из госпиталя).