Наконец в следующее воскресенье ему удалось вырваться из казармы. Он встретился с Тоней, и они пошли к роще. Первая молодая травя пробивалась на бурых полянках. Девушка была грустна, рассеянна, едва слушала Карцева. И вдруг беззвучно заплакала. Карцев встревожился:
— Что случилось? Тонечка, хорошая моя…
Она платочком вытерла слезы.
— Да это я… так. Ничего не случилось…
— Да нет, — не уступал Карцев. — Без причин вы горевать не будете. Расскажите. Ведь я товарищ вам…
Она искоса посмотрела на него, улыбнулась:
— Какой солдат может быть товарищем? Солдат — он без корня. Не знаешь, откуда растет…
Но все же она стала откровеннее. У нее не было никого близких в городе, а кому-то обязательно надо поведать о своей беде, ох как надо!.. Максимов пристает к ней. Раз даже пришел ночью, и она едва вырвалась от него. Надо уходить, но куда? Город маленький, все обо всем знают, как устроишься? Будут спрашивать, почему ушла от полковника, побоятся взять…
— Старый козел! — всхлипнула Тоня. — Мучитель!.. Подлый человек!.. Я знаю, что он людей не жалеет. Для него солдат вроде спички, чирк — и сгорела… Денщика загонял. Ночью заставляет сапоги чистить. Любит, чтобы они блестели. А их у него шесть пар! Сидит и смотрит, как денщик чистит…
— Надо вам отыскать другое место, — сказал Карцев. — Есть у меня близкий товарищ — Мазурин. У него в городе большие знакомства. Устроим вас, Тоня, не горюйте.
Она недоверчиво и в то же время благодарно взглянула на него. Они медленно пошли дальше. Тоня засмотрелась было на беленькое облачко, что будто зацепилось своим мохнатым боком за высокую сосну. «Счастливое… — с грустью подумала она. — А мне и зацепиться не за что…»
Протянула руку Карцеву:
— Спасибо… За все вам спасибо… Побегу. Барыня отпустила только на часок.
Карцев осторожно обнял Тоню, переплел ее пальцы со своими.
— Хорошая вы… сердечная!
На другой день он рассказал Мазурину о Тоне.
— Я знаю ее, — ответил Мазурин. — Можно будет пристроить ее у одной моей знакомой.
1
В семь часов вечера со стороны офицерского собрания послышались выстрелы. По улице, выскочив из дверей собрания, пробежал капитан Вернер. Он несся так быстро, что рыжая борода от ветра прижималась к груди. Выстрелы продолжались, и через несколько минут сюда примчались пожарные. Опираясь на палку, прошел полковник Максимов с полковым адъютантом Денисовым. Беглым шагом промаршировал караул с винтовками в руках. Кто-то кричал и распоряжался, и вдруг зашипели твердые как сталь струи воды, направленные в окно одной из верхних комнат здания. Прибежали солдаты. Пока был отдан приказ не выпускать нижних чинов из казарм, здесь скопилось их человек пятьдесят. В углу двора собрания, за сарайчиком, толпились возбужденные офицеры. Некоторые из них держали вынутые из кобур револьверы. Принесли носилки, положили кого-то на них и потащили в полковой лазарет. Помощник буфетчика, бледный от испуга, рассказывал окружившим его солдатам: