— Землячок, нет ли завернуть? — тихо спросил Карцев (не услышал бы взводный!).
Сторож не торопясь поставил фонарь на землю, достал бумагу, махорку. Пока свертывали папиросы, Карцев смотрел на сухое, старое лицо сторожа, на рваный его зипун, на разбитые, в заплатах сапоги.
— Стоите? — насмешливо проговорил сторож. — Стойте, стойте, может, чего и настоите…
— А ты будто знаешь, зачем мы тут? — с досадой сказал Карцев.
Сторож внимательно взглянул на него:
— А ты, служба, не знаешь разве?
— Солдату ничего знать не положено. За нас начальство все знает.
— Так, так, — проворчал сторож. — Е г о поезд скоро пойдет. Только час неизвестен. Так-то…
— Чей «его»? — Карцев придвинулся к сторожу. — Чей поезд, отец?
— Чего притворяешься? Всю ночь стережете дорогу царскому поезду, а будто глухие и слепые…
— Царский!.. Вот оно что… — прошептал Карцев. — Ей-богу, отец, не знали!
— Да оно так спокойнее, — рассуждал сторож. — А то вдруг возьмут да и сковырнут сынка, как папашу его в Борках сковырнули… Вот так-то, солдатик!.. Ну, прощай, царев защитник. Смотри не проспи поезда-то…
Сторож поднял фонарь к лицу, открыл стекло, задул свечу.
Над лесом, над путями висело пустое, неживое небо. Вдоль полотна виднелись скорчившиеся от холода солдатские фигуры.
И внезапно вся картина преобразилась. Прибежали офицеры, поддерживая рукой шашки. Проиграл рожок.
— Смирно! Смирно! — пронеслось по путям.
— Слуша́й, на кра-ул!
Солдаты стояли вытянувшись, и винтовки, как длинные коричневые свечи с серыми огоньками штыков, были прижаты у каждого к груди. Стояли долго, измученные холодом и бессонницей, ошеломленные, ничего не понимающие. Наконец из леса вынесся поезд с двумя паровозами, прошел, волоча, как гигантская змея, кольчатое туловище. Зеркальным блеском отливали широкие окна салон-вагонов. Не останавливаясь, поезд миновал станцию. И когда он скрылся в утреннем тумане, раздалась протяжная команда:
— К но-ге!
9
— Вы меня замучили, капитан! — недовольно говорил Денисову командир полка Максимов. — Неужели каждый день нам пишут все эти жандармские управления — губернские, уездные и еще не знаю какие?! Что им от нас надо? Ведь мы же военное ведомство и никакого касательства к ним не имеем. Ну, скажите, чего хочет от нас, например, московское жандармское управление?
Денисов, сочувственно улыбаясь, развел руками. «Кокетничаешь, старая лиса, — подумал он, — а сам всегда рад выслужиться перед жандармами». И доложил:
— Все те же дела о порочных в политическом отношении нижних чинах, господин полковник! Жандармское управление просит переслать ему список призывников четырнадцатого года, живших в Москве и Московской губернии, и особо отметить всех инородцев и рабочих.