— Не верю, — твёрдо сказал Громов.
— Епитимью наложу, — предостерёг Логинов. — За неверие.
— Отец протоиерей, хватит мичмана морочить, — предложил Дивов. — Покажем ему наших попутчиков — и дело с концом. Я думаю, Аркадий Кузьмич уже подготовлен к лицезрению воочию. Дозрел.
— Ага! Ага! — согласно закивал Гончарь, облизываясь и взмахивая ручищами. — Позовите их, ваше благородие! Эх, хороши рыбёшки!..
Сашка Бирюк ничего не сказал, но весь вытянулся и издал нетерпеливый скулящий звук.
— Идёмте к фальшборту, мичман, — поманил его Дивов. — Отсюда видней.
— Рулевой, к штурвалу! Курс — зюйд-зюйд-вест, следи за ветром. Дивов — ну, если вы меня разыгрываете…
— Мадемуазель Жанна! — громко позвал корнет на языке Вольтера, обращаясь к волнам за бортом. — Жанна, поднимитесь, пожалуйста!
Названная мадемуазель показалась почти тотчас. Хвост или ножки — не разобрать было, что там плещет, но плыла она прытко, делая не меньше шести узлов и тем самым держась вровень с гукером. Гончарь от умиления длинно всхлипнул носом, а Сашка так и вовсе перевесился через планширь, чтобы получше разглядеть; Славке пришлось ухватить его за пояс. Солдаты, матросы, казаки — все легли пузом на фальшборт, в предвкушении разинув рты и свесив слюни. Гукер слегка накренился. Скирюк лез, толкался, подпрыгивал — тщетно!
Насчёт одежды у молодой и грациозной пловчихи было не густо. Шлейфом струились волосы; обольстительное тело едва облегала зелёная волокнистая пелена. Словно в сказке: «Явись мне ни одетая, ни раздетая».
— Сплю, — убедился Громов.
— Vive la Russie![5] — перевернувшись с живота на спину, русалка приветливо помахала Громову нежной рукой.
— И жемчужина в пупке! — простонал Бирюк.
Женщин без капризов не бывает. Жанна дала это понять, едва выглянув поверх планширя.
— Ой! Уберите зверя! Иначе я нырну!
— Пардон, какого ещё зверя? Где вы видите зверя?
— Вот он! Глядит! Он ужасный!
— Мрррр… — урчание звучало грозно. Ирод чуял рыбу и давал понять, что голоден.
— Скирюк, это ваша казённая скотина. Извольте сейчас же сграбастать кота и запереть его. Хотя бы в моей каюте. Он мешает нам вести переговоры.
Легко сказать — «сграбастать»! Канцелярист заметался по палубе, за ним забегали служивые, но кот оказался проворнее всех. Задачу решил Логинов, причём в своей излюбленной манере, которую хипанские шляхтичи именуют «побеждать, не прикладая рук». Не сходя с места, отец Леонтий поглядел на вымпел, треплющийся на грот-мачте и как-то отстранёно изрёк:
— А что, если камнем — в голову? Прямо в голову. Камнем.
Почему-то Ироду это страшно не понравилось и он молниеносно прошмыгнул в каюту. Лишь тогда Жанна, убедившись в отсутствии жуткого существа, приступила к рассказу. Начала она издалека: