— Ха, а ты думал? Конечно, большая часть моих измышлений ими и останется, но глаза есть, а соображалка работает, так что выводы надо делать из всего, мало ли, что и где пригодится.
Пока мы вели разговор, очнулся Домовой, который нелепо, как лягушка, захлопал ладонями по полу и открыл глаза. Я приподнялся и слегка толкнул его ногой в бок.
— Ты как?
— Нормально, — ответил он, встряхивая головой.
— Проблема исчерпана?
— Да, всё путём. — Голос Домового был спокоен, но глаза его полыхнули такой затаённой злобой, что мне было ясно одно: проблема никуда не делась.
Вор отправился смыть с лица слюну, а Стас кивнул ему вслед:
— Сейчас он на тебя не рыпнется, ему из города свалить надо, но в будущем будь настороже.
— Непременно.
День прошёл, обед и ужин ничем не отличались от завтрака, и спать я ложился с таким же пустым желудком, с каким встал поутру. Однако мой новый товарищ, я говорю про Стаса, фамилия которого, кстати, была Иноков, заверил меня, что в части с продовольствием будет получше, и, успокоенный его уверениями, с надеждой на светлое будущее я лёг спать. Завтра меня ожидала первая поездка на поезде, и к такому знаменательному событию необходимо было подготовиться основательно, то есть выспаться.
Глава 3. Кубанская Конфедерация. Станица Павловская. 21.11.2056
На следующее утро на железнодорожной станции города Горячий Ключ мы погрузились в обшарпанный плацкартный вагон, разделённый на несколько отсеков, который прицепили к составу, идущему в столицу с грузом строевого леса. Через пару часов его зацепил старый допотопный паровозик, работающий на угле, поезд дёрнулся, и всё, ту‑ту, привет, дорога, прощай, родина.
Паровозик нещадно чадил чёрным дымом, наш состав шёл по новой ветке в обход Саратовских болот. Я сидел у окна, от которого постоянно сквозило, и наблюдал окрестные пейзажи. По большому счёту смотреть было не на что, кругом болота и лес, то же самое я мог видеть и дома. Двигались мы не очень быстро и в столице должны были оказаться уже поздней ночью. Попробовал поспать, так не спится, холодно, и я перешёл в соседний отсек, где майор Ерёменко достал из своего рюкзака какой‑то продолговатый пластиковый предмет, вытянул из него металлический штырь, нажал кнопочку, и из коробочки послышалась музыка.
Едрить того налево, это же радиоприёмник, самый что ни есть настоящий. Вот это я понимаю, вот это цивилизация. Сколько читал про такой приборчик, а видел впервые. Интересно, сколько же он стоит, в любом случае совсем не дешёво, и даже мне понятно, что этот прибор сделан ещё до пришествия Чёрного Трёхлетия. Все наши новобранцы, за исключением Домового, который после вчерашнего разбора держался отдельно от всех, собрались в плотную кучку и слушали радио, которое ловило передачу столичной вещательной станции.