Анне Блеквелл было двадцать семь, она была моложе меня, и ей становилось хуже с каждым днем. Диагноз ей поставили в двадцать два, и три или четыре года она держалась молодцом, а потом болезнь ускорилась лавинообразно. Анна уже не могла самостоятельно ходить и большую часть времени какие-то части ее тела были парализованы.
С тех пор, как я стала регулярно навещать ее, я начала все сильнее понимать, через что приходится проходить нашим больным. И это знание пришло ко мне не из учебника, не из лабораторной пробирки, а на воистину живом примере. Видя каждодневные страдания реальных людей, я еще сильнее прониклась важностью нашей работы.
Я отперла дверь доджанга, вошла и включила свет. Я всегда старалась появиться за полчаса-час до начала тренировки.
Войдя в офис, я пристроила сумку на столе, достала из нее свои добок и ти[29] и пошла в ванную переодеваться. Я всегда старалась разминаться с наибольшим комфортом. Вернувшись в офис, я закрыла глаза, подняла руки над головой, делая глубокие вдохи, чувствуя, как мое тело приходит в порядок, как я концентрируюсь, и окружающий мир отходит на задний план, а потом и вовсе исчезает.
Медленно я опустилась на колени, подняла лицо вверх и задышала глубоко, наполняя легкие, а потом полностью опустошая их. Я делала это снова и снова, все глубже погружаясь в медитацию, медленно опускаясь, пока не села полностью. Я чувствовала готовность каждой мышцы, я ощущала, как обостряются мои чувства, обретая остроту ножа.
Все эти годы я продолжала заниматься йогой. Иногда только она могла помочь мне расслабиться после восемнадцатичасового рабочего дня, проведенного в лаборатории, скрючившись над микроскопом и слайдами. И мне фактически еще предстояло проделать массу работы, едва я доберусь домой. У меня был ноутбук, по которому я могла связываться с лабораторным компьютером, чтобы контролировать ход и результаты экспериментов.
Я сделала последний выдох и медленно открыла глаза. Так всегда бывало, когда я завершала медитацию – все вокруг казалось таким странным, я чувствовала себя сбитой с толку и почти потерянной. Я огляделась, узнавая офисную мебель, старенький компьютер, который Сабум Ним использовал для ведения учета студентов и платежей и, наконец, огромный плакат, с которого глядел наш бесстрашный молодой наставник, в высшей степени похожий на Брюса Ли.
Медленно вдохнув, я встала и прошла в зал. Теперь разминка. Я подошла к дальней стене, где был устроен станок и начала растяжку. Я усмехнулась, вспомнив, как когда-то я начала тренировку без растяжки, потому что пришла прямо с работы, и у меня совершенно не было времени. Я решила, что и так сойдет. Всего один раз, подумаешь…