Когда-то Тамиту казалось, будто он может забыть Фивы. Город с его неповторимыми ароматами, звуками, зданиями, чарующей атмосферой величия и вечности. Сейчас юноша понимал, насколько он сроднился с этим городом, как сильно рад тому, что вернулся домой.
В мешке побрякивали тяжелые таблички. Тамит старался не думать о них. Сначала надо увидеть мать. Успокоить, обнять, обрадовать, сказать, как сильно он ее любит.
Возле ворот особняка военачальника Интеба сидел мальчик и что-то чертил на каменных плитах. Увидев Тамита, он широко раскрыл глаза; на его лице появилось выражение непонятного ожидания и горячей надежды.
Тамит узнал его.
— Это ты, Амени?
Из каких-то известных только ей соображений Джемет выбрала в покровители своему сыну не кого-нибудь, а великого Амона.
— Да, господин.
Тамиту сделалось неловко. Он присел на корточки.
— Что ты здесь делаешь? Играешь?
— Да.
Мальчик смотрел на него светло-карими глазами; его чистый и нежный взгляд был похож на взгляд Уны. У Тамита сжалось сердце.
— Почему твоя мать не отдаст тебя в школу?
Амени опустил глаза.
— Она говорит, что я сын рабыни и мне там не место.
— Джемет пора перестать считать себя рабыней.
— Тогда кто она?
— Просто одна из служанок хозяйки этого дома.
На самом деле это была неправда. Джемет попала в дом Интеба и Уны потому, что когда-то была его любовницей. Тамит выкупил ее, как выкупают рабынь, и она жила среди других служанок его матери. Он не раз предлагал выделить Джемет хорошее приданое, чтобы она могла выйти замуж за свободного мужчину, но молодая женщина презрительно и злобно отказывалась. Тамит понимал, что она живет ожиданием того, что никогда не сбудется. Неужели то же самое ждет ее сына?
Как бы ему ни хотелось увидеть Уну, прежде придется поговорить с мальчиком.
— Я сам отведу тебя в школу. Ты научишься читать и писать.
Глаза Амени загорелись.
— А потом?
— А потом посмотрим. Выберешь, чем бы ты хотел заниматься, и я тебе помогу.
— Надо мной станут смеяться, — с грустью заметил мальчик.
— Кто?
— Другие дети.
— Почему?
— Потому что... если они спросят меня, кто мой отец, мне нечего будет ответить.
Едва ли Джемет могла внушить сыну такие мысли. Скорее, это были его собственные переживания.
— Если ты придешь со мной, никто не будет смеяться, — сказал Тамит.
Ребенок облегченно вздохнул.
— Ты вернулся с войны? — спросил он.
— Да.
— Ты видел фараона?
— Видел. Он очень храбро сражался! Египетскому войску удалось остановить хеттов только благодаря Рамсесу.