Когда Хетес вошел и поздоровался с хозяином дома, тот долго и пристально смотрел на него, затем произнес ровным тоном:
— Расскажи мне о том, что ты говорил сыну ювелира Мены.
Как богатые богатеют, а бедные беднеют, так с годами умножается честность совестливых людей и убывает стыд наглых и подлых. Хетес чуть заметно отшатнулся, но при этом его красивое лицо осталось невозмутимым.
— Я ничего ему не говорил!
— Совсем ничего? Про себя и про... Харую...
— О чем вы? — В голосе юноши было столько неведения, что Анхор на мгновение невольно усомнился в справедливости своих обвинений.
Писец собрал волю в кулак. Он не заслуживает того, чтобы над ним смеялись сопливый мальчишка и презренная женщина!
— Если ты не знаешь, я позову свою наложницу и спрошу у нее.
Во взгляде Хетеса промелькнула растерянность. Он знал, что женщина может испугаться и выдать их тайну. Тайну, которую он столь неосмотрительно разболтал своим приятелям! Юноше было некуда отступать, и он продолжал стоять, будто пригвожденный к полу. Его тревожный взгляд скользил от предмета к предмету, при этом упорно избегая хозяина дома. Хетесу нестерпимо хотелось повернуться и убежать, но что это даст? Тем самым он лишь подтвердит справедливость обвинений, которые предъявил ему писец.
Анхор вызвал слугу и велел привести Харую.
Наложница вошла, не подозревая о том, зачем ее позвали к господину. Увидев Хетеса, молодая женщина разом побледнела и сникла. Казалось, она вот-вот лишится чувств.
Писец не дал ей опомниться.
— Хетес во всем сознался. Теперь твоя очередь!
— Я вовсе не... — начал юноша, но не успел закончить. Харуя упала на колени и с такой силой прижала руки к груди, словно собиралась вырвать собственное сердце.
— Прошу, не казни моего возлюбленного!
Анхор судорожно вздохнул. Он ошибался, думая, что жизнь способна нанести роковой удар только однажды.
— Твоего... возлюбленного?
Харуя не смотрела на своего господина — ее взгляд, полный любви, страдания и безнадежности, был устремлен на Хетеса.
Юноша сделал шаг назад и воскликнул:
— Она лжет! Я никогда не был ее любовником!
— Был. Она не лжет, так же как не лгут Мена и его сын, — твердо произнес Анхор. — Я призову их в свидетели, и тебя отправят в тюрьму.
— Она... она меня соблазнила! Не давала мне прохода, замучила приставаниями! Я... я не хотел! — закричал Хетес.
В глазах писца промелькнула искра презрения. Его наложница смотрела на юношу с горестным изумлением и смертельной мукой.
— Убирайся! — бросил Анхор Хетесу. — И скажи своему отцу, чтобы завтра он был здесь.
Юношу как ветром сдуло. Убегая, он даже не взглянул на Харую.