На этом камне усесться, скрестив ноги и долго сидеть, глядя на подернутую легкой дымкой разрушенную плотину Днепрогэс, где через проран с ревом падает вода и, бурля между выступивших порогов, устремляется вниз к «Креслу Екатерины».
На этих громадных камнях, по преданию, сидела царица Российской империи, проезжая в Крым, и любовалась этими бурунами. Здесь по этим бурунам шли челны князя Игоря, а там, у острова Хортица, на своих «засеках», казаки сражались с татаро-монголами и совсем недавно, в 41 году, рядом у острова, у ажурных арок старого моста, взорванного немцами при отступлении, насмерть стояли солдаты батальона капитана Чистова и наших ополченцев. Вон они, в водно-солнечном мареве, бегут по мосту под огнем противника, падают, ползут и взрывают пролет моста, преграждая путь наступающим немецким частям. Но, кажется, я замечтался, солнце уже высоко, отец обещал взять меня на важную встречу.
В машине душно и пахнет бензином. Мы с шофером Володей ждем отца. Я вращаю руль, нажимаю педали и слушаю Володю. Володя, волнуясь, рассказывает о своих военных злоключениях. Как его молодого парня, ещё мальчишку, в группе молодежи, немцы, с помощью конных отрядов националистов, крымских татар; выполнявших карательные функции на юге Украины, угоняли в Германию, а он бежал с этапа и подался в партизаны. Показывает шрам от татарской нагайки и простреленное ухо, полученное на бегу в днепровские камыши, где он затаился от погони. А группу пленников, славянских рабов, «Арбайтен», погнали дальше, а он нашел лодку и переправился на левый берег Днепра, в район деревни Камянское, где его и подобрал, действовавший в Приднепровских плавнях партизанский отряд. С ним, с этим небольшим отрядом, он ходил в разведку и участвовал в операциях, дожидаясь прихода наших.
Наконец, пришел Отец. Володя успокоился и сел за руль. Я устроился на заднее сидение и начал атаковать отца вопросами, на которые он нехотя отвечал. Из ряда скупых ответов и, конечно, многих, более поздних задушевных бесед, у меня сложилась картина его фронтовой жизни.
Для наступающих немецких войск, Запорожский промышленный комплекс, с его Днепрогэсом, алюминием, сталью и авиамоторами, имел не только оборонное значение, а и был в существенной мере, символом Сталинской индустриализации, сделавшей громадный технический скачок, удививший Мир своими темпами. Без этого скачка, создание первоклассной техники, превосходящей германские образцы, а, следовательно, и Победа были бы вообще невозможны.
А Гитлер, как известно, требовал захвата символов Советской России, что, как он полагал, обеспечит ему победу и никогда не позволит возродиться России. Поэтому немецкие войска решили взять город штурмом, с ходу, не предвидя серьёзной обороны.