– Короче, той вещи при нем не было. Мы прикинули, куда он мог зайти, чтобы спрятать ее. Выходило по всему, что только в одну квартиру. Тогда мы сперва так сунулись, типа на разведку. Вроде как проверяющие от горэнерго…
– И нас там чуть не прихватили! – выпалил толстяк. – Чуть в ментовку не попали!
– Никто нас не прихватывал! – неприязненно покосился на него Штырь. – И ментовка тут совершенно не при делах. Просто кое-кто перетрусил не по делу… короче, нас спугнули, и тогда мы взяли эту квартирку в плотный оборот. Добыли ключики, чтобы аккуратно зайти, без взлома, чин-чинарем, подкараулили, когда хозяйки дома не будет, и пошмонали на хате как следует…
– И как результат? – насмешливо осведомился Холодильник. – Я так понимаю, что никак? Потому что в противном случае вы бы тут не оправдывались, а просто сдали бы мне товар и отправились, как говорится, на свободу с чистой совестью!
– Никак, шеф! – пригорюнился Штырь. – В квартире той сам черт ногу сломит, столько всякого барахла! Запросто можно слона спрятать… – Он запнулся, осознав, что сказал. – А тут Цибуля наводку дал, будто в больнице та вещь спрятана, где Слон чалится… конкретно в морге. Ну, мы туда пошли с проверочкой… и тоже по нулям. Санитара приложили, чтобы без помех поработать…
– Что значит – приложили? – поморщился старик. – Это сколько же вы по такой ерунде намусорили?
– Да нет, мы его только так… по голове легонько. Чтобы под ногами не путался. Короче, и там пустой номер, наводка от Цибули тухлая оказалась…
– Странно… – задумчиво протянул Холодильник. – Раньше он пургу не гнал…
Профессор, который до сих пор не слишком прислушивался к разговору, поскольку он его не касался, и оставался на месте только для того, чтобы не выдать себя шорохом, услышав про больницу и Слона, насторожился. Но дальнейший разговор снова стал непонятным, и Валентин Петрович решил не терять времени даром и крадучись двинулся в глубину зарослей. Ему нужно было срочно придумать, как выбраться из этих рукотворных джунглей.
В это время над головой Кряквина раздался оживленный стрекот. Валентин Петрович задрал голову и увидел свою знакомую мартышку, которая подавала ему какие-то знаки.
Мартышка сидела на очень высокой пальме, но ветви у этой пальмы спускались очень низко, почти до самой земли, так что подняться по ней профессору не составило никакого труда.
Он и поднялся, хотя не очень ясно представлял, зачем это делает.
Однако пока Валентин Петрович карабкался на пальму, мартышка перебралась на соседнее дерево, еще выше, и теперь оттуда призывно верещала и манила профессора.