Мы переложили его на операционный стол и начали готовить к операции. Вскоре появился недовольный нейрохирург. Ворча на всех на свете, он тоже начал готовиться к операции. Вторым хирургом явился дежуривший Павел Сергеевич, который был на удивление трезв. Женя уже стояла за столиком с инструментами. Немного погодя появился анестезиолог, и операция началась. Мы с Любой были на подхвате. И тут вновь зазвонил телефон. Сообщили, что к нам из района везут перитонит и что оперировать будет доцент кафедры общей хирургии Аркадий Борисович, он сегодня, на свою голову, задержался на кафедре.
Буквально через несколько минут к нам на каталке доставили бледного худого мужчину с заострившимися чертами лица. На его животе был длинный, огибавший пупок, свежий операционный шов.
Мы открыли другую операционную. Из-за ветра, дующего в окно, там было жутко холодно, и мне пришлось бегать по отделениям и собирать обогреватели. Вдвоем с Любой мы переложили больного на операционный стол и стали готовить к операции. Моему опытному взгляду было видно, что этот больной — не жилец на белом свете, и в военных условиях я бы назначил ему только промедол. Но мы были на гражданке, и требования здесь другие. Вскоре пришел Аркадий Борисович. По его взгляду на больного я понял, что его выводы совпадают с моими, но, если ничего не делать, этого никто не поймет.
Узнав диспозицию, он коротко сказал:
— Андреев, готовься помогать, иди мойся. Люба, будешь работать только с нами, у нас гнойная операция. Там два хирурга и медсестра, справятся. Второго анестезиолога пока нет, пусть наркоз даст дежурный.
Спустя несколько минут из первой операционной пришел анестезиолог и, покачав головой при виде больного, ввел его в наркоз.
Аркадий Борисович работал быстро и красиво. По свежему шву разрезал кожу и почти незаметную подкожно-жировую ткань. Сделав доступ в брюшную полость, вручил мне кохеровские расширители. Когда я раскрыл рану, из нее пошел такой гнилостный запах, что Люба, схватившись за рот, выскочила в коридор. Я же стоял, даже не пошевелившись. Удивленно посмотрев на меня, Аркадий Борисович сказал:
— Не ожидал от тебя такой реакции. Как бы нам теперь вернуть санитарку?
Но та с бледным видом уже зашла в операционную.
— Люба, подай сюда вон ту емкость.
Когда банка была принесена, хирург методично начал вычерпывать гной из брюшной полости.
Когда количество гноя уменьшилось, запах стал не таким едким, а может, мы уже просто привыкли к нему. Тонкая кишка была серого цвета и мутная, перистальтики почти не было видно. После откачки гноя мы стали промывать брюшную полость раствором фурацилина и делали это достаточно долго. Наконец, засыпав всю полость сухим пенициллином, Аркадий Борисович ушил операционную рану, оставив четыре дренажа для промывания. Потом, уже расстерилизовавшись, мы перегрузили мужчину на каталку и отправили в палату. Когда мы размывались, Аркадий Борисович вздыхал и все-таки выдал: