Постепенно все наладилось. Большинство наших товарищей работали хорошо. Пришлось уволить только одного второкурсника, который никак не мог понять, что работать все время пьяным никак не получится. И то Амелин старался защищать его до последнего, хотя я говорил, что лучше мы уберем его, чем этим займется отдел кадров депо. Девушки же продолжали свои развлечения, но делали это не так открыто. Похоже, бригадир махнула на них рукой и больше по этому поводу ко мне не обращалась.
Когда мы с Амелиным в первый раз вместе поехали в рейс, я наблюдал, как он, пыхтя, затаскивает в вагон два ящика пива. Я должен был отдыхать первым и ушел после посадки спать. Через четыре часа я встал, чтобы поменять Амелина, и обнаружил следующее. У него в купе около столика на полу стояло штук восемь пустых бутылок, а сам он был слегка навеселе. Командир объяснил мне, что торговля не идет, он не может продать людям пиво дороже, чем оно стоило, совесть не позволяет, и поэтому с горя решил выпить все сам. Он, конечно, предложил мне присоединиться к этому делу, что я с удовольствием сделал. Было очень душно, и бутылочка пивка оказалась очень кстати. Я пил пиво и думал, что в моей первой жизни после определенных событий в нашей стране совесть позволяла многим людям гораздо больше.
Но зато по прибытии на конечную станцию Амелин скупил всю чернику, которую смогли принести женщины, работавшие на железной дороге, и заставил ведрами все рундуки под сиденьями в служебках. Пока мы ехали назад, он все считал, как герой известной сказки, как он будет умножать свои богатства. И действительно, через день в Ленинграде он продал всю чернику торговкам у вокзала в два раза дороже, чем покупал. Они брали по такой цене охотно, потому что сами продавали еще в два раза дороже, причем им не надо было идти в лес и собирать ягоду.
Так прошли июль и август. Я втянулся, и мне работа даже начала нравиться. Иногда я сидел у окна, глядя на пролетающие мимо телеграфные столбы, и думал: «А может, к черту все это? Можно просто работать проводником, не думать ни о каких проблемах…»
К тому же когда я получил свою первую заработную плату за июль, то даже не ожидал, что будет так много денег. Правда, я наработал почти двойную норму часов и мне еще доплачивали небольшие деньги за работу комиссара, но тем не менее получить в те годы больше пятисот рублей в месяц было очень неплохо.
Шел один из последних рейсов. Он у меня оказался вне графика, и я вновь попал в вагон вместе с пожилой женщиной, с которой уже работал в начале июля.