— Сашка! Ты что, с ума сошел? Ты на кого прыгнул? Да Сережка из тебя котлету сделает!
Тот пытался вырваться и кричал:
— Все равно я его прибью! Он натравил на меня этих урекских подонков, я из-за этого две недели в больнице был.
Надо сказать, я был ошарашен.
— Слушай, Саша, а почему ты считаешь, что это я виноват?
— А кто же? Меня когда их главный в первый раз ударил, то сказал: «Нечего с Сережкиной девкой по Уреке ошиваться».
Ну и Сорокин! И здесь удружил.
Когда я вернулся из туалета, на меня сурово смотрели Анины глаза.
— Сережа, признавайся, ты Сашу побил?
— Аня, да я его и пальцем не тронул! Мне только таких недоделков бить не хватает.
— Он не недоделок. Он меня любит и все время об этом говорит. Просто я его не люблю и сказала ему об этом.
Но тут зазвучала музыка, и я, выкинув из головы всяких Саш, отправился вместе с Аней танцевать первый и последний наш школьный вальс. Через два часа мы вместе с Аниной мамой стали собираться домой. Я решил, что пусть Аня гуляет вместе со своим классом. Все-таки я уже чужой для них. На прощанье я ее поцеловал и, прошептав в ухо:
— Веди себя хорошо, — ушел.
* * *
Вскоре мне позвонили из комитета ВЛКСМ и обрадовали перспективой поработать в отряде проводников. Только вот Вова Амелин закончил уже третий курс и перешел на четвертый, так что командиром отряда пришлось стать мне. В комиссары определили идейную комсомолку, от которой в работе не было никакого проку. Она только мешалась под ногами весь сезон, и я с тоской вспоминал Вову Амелина с его пивом и ягодами. Здесь же, кроме речей о необходимости примерной работы и поведения, ничего не было. Она даже попыталась делать стенгазету и проводить политинформации, но из этого, конечно, ничего не получилось. И я с тайным злорадством наблюдал, как она носится между составами, пытаясь заловить хоть пару человек для выслушивания ее белиберды. Чтобы не видеть всего этого, я набрал работы выше крыши и старался, насколько возможно, быть в поездках, а находиться в депо и решать необходимые вопросы по минимуму.
Аня в это время подала документы на только что открытый в университете экономический факультет и начала сдавать вступительные экзамены. Я же из-за работы практически даже не мог ее поддержать и лишь по телефону поздравлял с успешным окончанием испытаний. Но все же ухитрился выкроить в своем графике пару дней, когда были вывешены списки поступивших и стало ясно, что Аня — уже студентка. Мы с ней уехали к моей бабушке в деревню, которая встретил нас как мужа и жену. Даже постелила нам вечером одну постель, а потом красная как рак Аня застилала свою постель в другом углу комнаты. Но, к сожалению, работа есть работа, и через два дня, накупавшись и нарыбачившись, мы уехали в город. Я — в очередной рейс, а Аня — готовиться к картошке.