Мы вчетвером пили чай. В окно долбил дождь со снегом, погода была мерзкая. Неожиданно на улице послышались требовательные гудки. Мы выглянули наружу. У дверей приемного покоя стоял «Москвич-407» и непрерывно сигналил. Но двери пока никто не открывал. Я спустился на лифте в приемный покой и направился к входу. В это время из комнаты лаборанта, сверкая волосатыми ногами, вышел Ругоев в халате. Это было так неожиданно, что я от смеха не мог сказать ни слова, а только, давясь, показывал ему на ноги. Из-за приоткрытой двери лаборантской высунулись рука и кусочек белой полной груди нашей лаборантки Ларисы. В руке висели Сережкины брюки. Тут Ругоев пришел в себя и, схватив брюки, скрылся в смотровой комнате, а я пошел наконец открывать дверь.
Когда я ее открыл, в приемную ворвался пьяный в хлам Павел Сергеевич.
— Какого рожна так долго не открывали?! — заорал он. — Быстро звоните в оперблок, я буду оперировать!
И он, схватив каталку, повез ее к машине. Мы помогли ему перегрузить на каталку его друга, еще более пьяного, чем Паша. Голова у него была замотана какой-то тряпкой и вся в крови. Он что-то бормотал и пытался встать. А Паша между тем кричал:
— Не вздумай встать, а то еще раз веслом тресну!
Пока мы обрабатывали больного, узнали от пьяного Павла Сергеевича всю подноготную этого события. Оказывается, Паша со своим другом решили проверить сети в озере и наконец снять их перед ледоставом. В лодке они напились и поругались, и Павел Сергеевич угостил своего приятеля веслом по голове. После этого он решил, что зашьет ему рану в больнице и увезет домой. В следующие полчаса Павел Сергеевич немного протрезвел и достаточно спокойно ушил рану на голове прямо в приемном покое. Но когда он хотел увезти пострадавшего домой, мы с Ругоевым встали стеной и не дали ему этого сделать, отправив прооперированного в хирургическое отделение под наблюдение медсестры. А наш Паша сел за руль и свалил домой.
Я спокойно спал, когда прозвенел звонок лифта, проведенный мне прямо в гардероб. Когда я вышел, в приемном меня встретил мрачный Ругоев:
— Слушай, этот мужик, ну, которого Пашка привез, загружается. Похоже, там гематома. Съезди за нейрохирургом, телефон что-то не отвечает. А наши водители хорошо порядок знают, ни один из машины не выйдет.
Я сел в дежурную машину, и мы по ночному городу быстро добрались до квартиры врача. Ничего страшного не было, просто оказался неисправен телефон. И мы под ругань и ворчание нейрохирурга двинулись в обратный путь.
Когда приехали, в оперблоке уже собирались оперировать аппендицит. И меня нейрохирург опять дернул к столу. До утра я стоял весь в крови рядом с сидящим на высоком стуле нейрохирургом, который сначала сверлил дырки в черепе, а потом, проведя пилку Джигли, выпиливал костный сегмент над местом предполагаемой гематомы. Все это закончилось только к восьми часам, и я, нехорошим словом поминая Павла Сергеевича и надеясь, что уж теперь-то его точно уволят, пошел домой.