[40]Отчего с некоторых пор предполагается, будто дар слова только затем и нужен, чтобы охмурять девиц? Вот уж с чем никогда не соглашусь, как и ты, пап, ты бы этого тоже ни за что не признал…
Сверх того, он станет подолгу плакать. Не знаю, замечали вы это или нет, но люди, преждевременно лишившиеся отца, весьма часто склонны к слезливости. В течение целого года день за днем проводя в помыслах обо мне, он под конец дойдет до того, что любой пустяк сможет вызвать у него слезы. Воробышек, клюющий на подоконнике хлебные крошки. «The Thrill Is Gone»[41]в исполнении Чета Бейкера, парня с девичьим голоском, таким нежным, таким меланхоличным. Обручальное колечко, дешевенькое и крикливое, на пальце Дженис, кассирши из супермаркета, напомнившее ему, что у нее-mo есть будущее, а у него нет. Вид садовника Дэниэла, когда он занимаясь обрезкой деревьев, отшвыривает прочь тяжелые ветви и, даром что на десять лет старше, как ни в чем не бывало таскает увесистые камни для укрепления оградки, в то время как ему, Шону, дурно от малейшего усилия: стоит нагнуться, чтобы завязать шнурки или сорвать маргаритку, как кровь обжигающей волной бросается в лицо, сердце так и норовит застрять в горле, он торопливо выпрямляется, испытывая потребность сесть, садится — и плачет. Или еще сон, в котором к нему возвращается мать, юная, снова полная жизни; она оживленно говорит с ним, жестикулируя, улыбаясь, а он не в силах понять, о чем она толкует: губы у нее шевелятся, но он тщетно напрягает слух — сновидение абсолютно беззвучно. Может, это и есть смерть? — спрашивает он себя, просыпаясь, и разражается рыданиями…
Размышления и плач — вполне предсказуемые занятия для тех, кого в ближайшем будущем ждет встреча со мной. Но Шон Фаррелл, являясь тем, что он есть, сверх того будет писать стихи. После кончины автора их соберут и выпустят небольшим сборничком под названием «Dolce agonia», который станет продаваться лучше, чем все прочие его книги, и даже обеспечит ему несколько премий, присужденных посмертно.
Однако мне не пристало забегать вперед.
В последний месяц его жизни Рэйчел уже не покидала Шона. Однажды он позвал ее навестить с ним вместе могилу его матери. (Рэйчел, как мы помним, питает слабость ко всему, что ни есть мрачного, и никогда не упустит повода послать привет своим друзьям и знакомым, успевшим перебраться на тот свет). И вот они стоят там рядышком, погруженные в свои мысли. Потом Шон, обняв острые худенькие плечи Рэйчел, произносит:
— Мой папа когда-то, помнится, рассказывал мне про Колокол премудрости.