Лишь с нашими старейшинами правители дроу поддерживают строго официальные отношения, и то потому, что и они и мы являемся детищами одного явления. Да вот теперь королеве както удалось с ними договориться… И в другое время я сказал бы, что она молодчина и честь ей и хвала, потому что мирные отношения – это то, за что ратуем мы. И за что терпим мерзкий закон, названный по имени того, кто вывел формулу зависимости, правилом Хангерса.
Но представить, что за этот мир будет расплачиваться хотя и вредная, но ничем не обязанная королеве ведьмочка, было крайне неприятно. Просто противно. Тем более что именно я приложил все свои способности, чтобы затянуть петлю на ее шейке.
Но особенно тяжко мне было сознавать, что я ее осыпал укорами и поливал презрением в тот миг, когда девчонка пыталась всеми доступными ей методами доказать окружающим, а через нас и королеве, что никак не достойна такой чести.
Следовательно, она было осведомлена о планах королевы загодя – внезапно с убийственной четкостью сообразил я, – и значит, знал еще ктото из начальства крепости. Но кто это был, меня пока не волновало. Сразу понятно стало другое: он поделился этими сведениями с остальными. Несомненно, не со всеми, но я и те, кто ничего не знал, определенно были в меньшинстве. Потому они и удивлялись так искренне, что Мэлин прекратила всякое сопротивление. Не понимая, с чего это она решила принести себя в жертву, и недоумевая, как именно я сумел ее уговорить.
Святая пентаграмма, как же мерзко… Нет, решено. Не хочу ни степеней, ни званий, ни места в академии. Заканчиваю это дело и возвращаюсь домой. Не потому заканчиваю, что обязан, просто некому, кроме меня, обеспечить им в пути безопасность. И пусть потом прошедшие испытание смотрят свысока, этот путь каждый волен выбрать для себя сам.
Я вернулся к камню, на котором была разложена еда и возле которого уже жизнерадостно двигались челюсти наших стражников и Ганика, нехотя взял пирожок и оглянулся на Мэлин, задумчиво разглядывающую изпод вуали прекрасный вид, открывающийся с этого поворота дороги.
– Если ты не будешь сейчас есть, то к концу путешествия заболеешь, – по обыкновению сухо выговорили мои губы, и я вмиг разозлился на себя за этот тон.
Но она привычно подавила вздох, взяла пирожок и начала жевать, постепенно входя во вкус и со все большим аппетитом. Значит, мне не стоит подавать виду, что я в курсе ее тайн, – пришло неожиданное осознание, иначе меня захлестнут волны упреков, раскаяния, жалости… Нет уж.
Спаси святая пентаграмма.
Пусть все идет так, как и шло, помочь ей я все равно не смогу. Да и не стану, настрого запрещено это нашими законами, вмешательство во внутренние и политические дела королевства. У нас с ними чисто деловое сотрудничество, и этим все сказано.