— Заодно наших бандитов выловим. У нас насильник завелся. Вчера четвертая девочка за месяц пропала. И все до одиннадцати лет.
— Ваши проблемы меня не интересуют!
«А мне они спать не дают», — хотел огрызнуться Пагосян, но сдержался. Поднявшаяся в запальчивости рука поскребла щетину на подбородке.
— Второй день побриться некогда.
— С таким слухом тебе бы на шухере стоять. Хочешь, пристрою к надежной братве? — Кумарь слизнул с губы остатки квашеной капусты и покровительственно похлопал Марка по плечу. — Мы таланты ценим.
Беглецы сидели в маленькой комнате за обильно накрытым столом. Вор с аппетитом ел и выпивал, а Композитор больше слушал, чем прикасался к пище. Прислуживала им женщина неопределенного возраста с лицом, изрытым старыми оспинами.
— Да и голос у тебя крут! — вор вытянул губы и пьяно погрозил указательным пальцем. — Для такого голоса надо придумать что-нибудь этакое. Экстра… экстраординарное дельце. Это надо обмозговать. Тут перспективы открываются. Как ты подражал офицерам. — Вор уважительно закачал головой и плеснул в стаканы мутной сивухи. — Чего не пьешь? Ну, черт с тобой. А я еще жахну. Ты не гляди, что самогоном угощаю. И до ресторанов с коньяком дело дойдет.
Кумарь выпил и игриво шлепнул по заду тетку, прибиравшую со стола.
— Бетховен, бабу хошь? Да не эту каргу. Найдем лучше. Эй! Шахтер! Где ты?
В комнату вошел смуглый озабоченный мужик с волосами угольного цвета. Первым делом он прогнал тетку, а потом наклонился к вору и зашептал:
— Кумарь. Дело дрянь. В городе облава, военные с легавыми все дома шмонают. Мои люди передали, что ищут человека с кривой шеей.
Марк демонстративно спустил на грудь шерстяной шарф. На длинной шее с выступающим кадыком открылся безобразный шрам. Вор усмехнулся:
— При нем, Шахтер, можешь не шептаться. Это Бетховен. Всё одно услышит.
— Что делать-то, Кумарь?
— Кого-нибудь замели?
— Пока нет, но люди нервничают.
— А залетные в городе есть?
— Нет, к нам не суются. Только девок-малолеток кто-то насиловать начал. Попользуется и придушит.
— И братва не знает кто?
— Кабы знали, сами бы разобрались.
— Вот и передай нашим, пусть бабы крик поднимают. Житья, мол, нет честным людям, милиция детей защитить не может. Пусть мешают им, на руках висят.
— Дело говоришь, — одобрил Шахтер и выглянул во двор поверх занавески. — В этом доме становится опасно, Кумарь. Скоро и сюда заявятся. Вам лучше разделиться.
Вор пристально посмотрел в смуглое лицо и предупредил помощника:
— Этот человек нам еще пригодится.
— Тогда ему надо переодеться. В таких плащах к нам только артисты приезжают.