Не пойти на такое мероприятие я не мог, хотя не очень-то и хотелось. Я ведь даже не атеист, скорее — агностик. Но отрываться от коллектива в церковных мероприятиях средневековья, это похлеще, чем манкировать в советское время партсобраниями в период сталинизма. Пошел и не пожалел.
Боже, какой великий актер пропал в этом старом и плюгавом провинциальном священнике. Какой голос! Мощный, богатый обертонами, заполняющий все пространство пристроенной к стене восьмиугольной капеллы с хорошей акустикой. Голос, проникающий во все углы, и отразившись там, возвращался и уязвлял, как казалось, самую душу.
Некоторые прихожанки обливались слезами умиления, и чувствовалось, что это им привычно.
С таким патером верилось, что Бог есть и что он нас любит. И что Бог есть сама Любовь. Душа стремилась вырваться из тлена своей оболочки и публично очиститься покаянием. Но это для меня было бы извращенным способом самоубийства. Внедрившись в тело юного принца, мне оставалось только всю оставшуюся жизнь лгать на исповеди. Для окружающих меня людей внедриться в человека может только бес. Даже Жанну д’Арк в этом веке сожгли, а у нее всего лишь были слуховые галлюцинации.
А театр одного актера все продолжался, и хотелось неистово бисировать, кричать «браво!» и не отпускать со сцены маэстро без комплимента. Но всему приходит конец, особенно прекрасному.
Откровенно говоря, я до дрожи боялся исповеди. Но патер всех нас причастил плоскими пресными облатками без нее. Попустил как плавающим и путешествующим.
После довольно скучного, но обильного обеда, все еще находясь под впечатлением мессы, прогуливаясь по двору замка неожиданно столкнулся с Иолантой.
Я сделал учтивый поклон и спросил.
— Дамуазель, не удовлетворите ли вы мое любопытство?
В ответ она сделала реверанс и кивнула головой, поощрительно похлопав ресницами.
— Почему вы носите одежду вилланки, а не платье, приличествующее дочери барона?
— Ваше Высочество вы когда-нибудь носили железный корсет, который на ребрах так стягивают шнурами, что невозможно дышать?
И не дождавшись ответа, продолжила.
— А мне приходится хлопотать тут по хозяйству, потому что дедушка везде не успевает на своей деревяшке. Вот и представьте меня на хозяйственном дворе в корсете и юбках на обручах. Много ли я успею? Сразу скажу: гораздо меньше, чем дедушка на протезе. К тому же, других благородным дам тут нет — некому меня за мое поведение осудить. Я полностью удовлетворила ваше любопытство, Ваше Высочество?
— Нет. У меня к вам будет еще просьба: не покажете ли вы мне укрепления замка?