Так вот на ощупь у меня в руках было не орудие убийства, а парадная поделка — пыль в глаза пускать. Пусть даже имеющая художественную ценность на которую не пожалели драгоценного металла. Понторезная штучка. С гладкими скользкими щечками рукояти и вычурной гардой. Сказать, что я огорчился, это ничего не сказать.
Пришел Микал с факелом, и мне стало хорошо видно то, что я держал в руках. Плохие ощущения только усилились. Хорошо кованого, литого и резаного золота было больше, чем того требовалось для хорошего оружия. Щечки рукояти были из полированной слоновой кости. Скользкой по определению. А уж количество плохо ошлифованных кабошонов* из драгоценных камней просто зашкаливало за здравый смысл. Больше всего было гранатов, просто россыпи их окружали крупные рубины.
Но все изменилось, стоило мне обнажить клинок. Гладкое, зеркально отполированное светлое лезвие. Больше всего это походило на изделия Златоустовских мастеров девятнадцатого века. Но такого просто не могло быть, судя по антуражу моего окружения. Очень острое. Формой напоминающий офицерский кортик советских времен, но шире и длиннее. Мастера, мать их ити, руки вырвать мало. Испортили такой прекрасный рабочий клинок в угоду показной роскоши.
— Толедо*? Золинген*? — отрывисто спросил я Филиппа, постукивая пальцем по лезвию, на котором не увидел никаких клейм.
— Нет, сир, — ответил вроде как мой оруженосец, — клинок ковали в горах басков, в Алаве*, а вот рукоять и ножны, сработали уже в цеху златокузнецов города Тура, пока вы там гостили у вашего дяди. Ювелиры там — близ резиденции владетеля франков, искусней, чем наши.
Вот и все что можно сказать о кинжале.
А вот осмотр шпаги меня порадовал. Точнее не шпаги еще, а узкого меча ромбического сечения, предназначенного с силой втыкать в сочленения сплошных рыцарских доспехов. Но и фехтовать таким клинком уже возможно, а не только рубить и пырять. А это значит, что фехтовальные школы — итальянская ли, или французская или какие вообще тут будут — уже на подходе. В исторических рамках, конечно. Гарда была уже классически шпажная с чашкой на крестовине и защитными дугами для кисти — мечта д’Артаньяна с Портосом. Прекрасный «меч для камзола».
Украшения эфеса меня отдельно порадовало. Я подобное видел в московском Историческом музее. Техника «стальных бриллиантов» называется. Как раз в одно из моих посещений столицы реставратор Евгений Буратов восстанавливал похожее изделие тульских мастеров времен царя Федора III, старшего сводного брата Петра Великого. И красиво до чертиков — вон как играют грани в мятущемся свете факела, и боевому применению не мешает.