«Толя! Все-таки главное в мужчине не затылок, а честь, как бы немодно это ни звучало».
Перечитала, вырвала лист и запихнула его себе в карман.
Когда я спускалась в лифте, затренькал в сумке телефон на мотив популярной песенки, которую все время поет Варька. По-моему, ей нравится эта песня из-за строчки: «Я родителям врала, понима-а-ешь!» Я посмотрела на дисплей — звонил Анатолий Виноградов.
— Да, — сказала я.
Да, Толя, да. Я тебя видела. Да, мне понравилась твоя девушка. Да, она в сто раз лучше меня. В два раза моложе. У нее волосы цвета выжженной солнцем спелой ржи, вишневые губы и ясные серые глаза, никогда не видевшие гноя, желчи, блевотины и засохшего на подбородке у твоей пьяной подруги семени твоего жениха…
Да, Толя Виноградов. Я — дура. Мне так всегда говорил Саша Виноградов. Я — доверчивая, неосмотрительная, не мыслящая себя без любви и без мужчины дура.
— Я сегодня пораньше приду, — сообщил Толя Виноградов теплым будничным голосом мужа.
— Да, — ответила я.
— Ты нормально съездила на киностудию?
— Да.
— Заплатили?
— Да.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Ленуля?
«Ленуля»… — вот этой «Ленулей» он меня окончательно прибил к себе, гвоздиками. Меня никто и никогда так не называл за все тридцать восемь лет, что я мучаюсь на этой земле. Особенно если иметь в виду, что прежний Виноградов в последние годы звал меня «Вама». Толя же произносил «Ленуля», и мне казалось, что в его рту перекатываются сладкие, ароматные лимонные леденцы, кругленькие, маленькие…
— Да, — с трудом ответила я и отключила телефон.
«Берега твоих губ — мой оберег», — напевал мне тут намедни влюбленный Толя Виноградов чужую сладострастную балладу. Да таких оберегов, как выяснилось, — пруд пруди! И вишневые, и клубничные, и малиновые берега! Оберег!..
К черту! К едрене фене! К чертовой бабушке! Я швырнула телефон в полуоткрытую сумку, накинула пальто и вышла на улицу. Все, Толя Виноградов, ветеран неизвестной войны. Душа у него такая тонкая и сложная, что он мою душу, чувствительную и нежную, очень хорошо понял. И на этой почве мы сошлись. Раз двести за истекший подотчетный период. Невзирая на объективные трудности, связанные с моим кенгуруподобным состоянием. Оно не помешало мне любить, а также верить, надеяться, терпеть и прощать. Ну, в общем, всё как обычно. Как раньше.
Э-э, нет! Я даже остановилась. Вот насчет «прощать» — старые ошибки мы повторять не будем. Я столько раз прощала Виноградова, я так долго скреблась и скреблась по этому пути, ведущему в никуда…
Я неторопливо направилась к Варькиной школе. Времени у меня было навалом. Я шла и размышляла про… Ольгу. Ведь я что-то не то про нее подумала. Я, зависимая от своей мучительной любви, распластанная, несамостоятельная, даже не могла предположить, что есть другой мир — мир без мужчин. Ненормально? Нарушение законов природы? Почему? Разве в животном мире, например, все живут парами? Я твердо знаю, что человек должен жить в паре — и точка. А если нет твоей пары, то — что? Мучиться, страдать или жить с неподходящей парой? Ольга и Наталья Леонидовна просто когда-то решили для себя по-другому. И ничуть от этого не страдают. Это я не могу представить себе мир без мужчин. И я много лет ждала и прощала Виноградова, подсознательно мечтая заменить его на другого. А они никого не ждали и не ждут. Без любви, оказывается, можно прекрасно обходиться и хорошо жить. Жить одной не так уж и плохо. Разве плохо, когда никто не требует от тебя невозможного, когда никто не смотрит на тебя утром с отвращением, не обманывает тебя, не смотрит лживыми глазами, не унижает… У всего есть своя цена, у жизни в паре — тоже.