— Советую еще сбрить волосы на лобке и подкрасить губы.
— Ты заплатишь за эти слова, Воскобойникова, и даже еще не знаешь, чем и как.
— Неужели я чего-то не знаю о жизни? — самоуверенно отозвалась я.
— Может, ты чего-то не знаешь о себе? — улыбнулся Виноградов.
Он уже почти разделся и красовался в трусах. Я давно заметила — в периоды, когда у него в организме начинается гиперактивность половых желез, он меняет удобные немецкие шорты, дальние родственники наших классических «семейных», на эластичные наглые плейбойские трусы.
Виноградов поплескался в душе, накинул один из своих вонючих махровых халатов — однажды все пять или шесть провалялись постиранные в стиральной машинке несколько дней и затухли. А поскольку у него почти отсутствует обоняние, объяснять ему, почему его халаты лучше выбросить — бесполезно.
— Могу и тебя помыть, — подошел он ко мне и сильно ущипнул за внутреннюю сторону бедра.
— Больно, Саша!
— Сейчас еще не так будет! — ухмыльнулся Виноградов. — Хватит изображать из себя китаянку… Чайные церемонии…
Он вынул чашку из моей руки и подтолкнул меня к ванной.
— Я ждать тебя, что ли, должен?
Понятно, значит, такая сегодня игра. Грубый коварный ковбой. Насильник с громадным, не помещающимся в тугие кожаные штаны, органом удовольствия. Скажи себе: «Я красивая», и так будут думать окружающие. Некоторые… Другие будут думать, что ты чокнутая.
Он смотрел, как я моюсь, но ко мне не прикасался.
— Сейчас, момент, — он вышел из ванной. Я слышала, как он открывает огромный шкаф-купе, перегородивший всю его достаточно просторную прихожую.
— Вот это надень, — он кинул мне какое-то светлое платье и поставил на пол коробку.
Я развернула платье. Похоже, что новое. Или почти… Я с сомнением понюхала платье.
— Никто еще не надевал! Специально для тебя куплено!
— А как же та девушка, новая?
— Мо-ра-то-рий, сказано тебе! Про ту девушку — ни слова! Платье надевай, трусы не надо, вот здесь, — он открыл коробку, — туфли. Тоже новые. У тебя же тридцать девятый размер?
— Всегда был тридцать восьмой, вообще-то.
— Ну ничего, велики — не малы. Надевай.
Он достал белые туфли на высоченной тонкой шпильке. Каблуки и носки туфель были покрыты золотыми скобами.
— Теперь иди сюда, — он с удовольствием поцеловал меня куда-то между шеей и ключицей. — Поставь вот так ногу, на стиральную машинку. — М-м-м… какой ракурс… а вот так… а если наклониться… м-м-м… прекрасно… идем…
Он провел меня в комнату, которая одновременно служила ему спальней и кабинетом.
— Не-е-ет, не на кровать, на стол садись, а ноги на стул поставь… Красиво, очень красиво… а теперь повернись ко мне спиной… Замечательно… Воскобойникова, да ты неправильно выбрала профессию!