— Алекс, — я протянул ему руку, — да вот по нужде вышел.
— Боромир, — он пожал руку, — я видел. Только другой раз вон туда ходи. Там специальное место.
— Я не знал, — пожал я плечами.
— Ничего страшного. Как ты себя чувствуешь? Племянница говорила, ты еще слаб. А ты уже ходишь?
— Спасибо, мне уже лучше. Милёна ваша племянница?
— Да. Славная девушка. Родители погибли, вот бабушка ее и воспитала. Учит, заодно, всяким премудростям.
— Ты знаешь, мне до сих пор кажется, что она мне привиделась. Не встречал такой красавицы! Уж до того хороша, что даже не верится, что она живая и все это на самом деле! — задумчиво проговорил я.
— Да ты никак влюбился? — усмехнулся Боромир, — Смотри! Жизнемира бережет ее, как зеницу ока. Прознает, несдобровать тебе!
— Нет, дядька Боромир. Я не знаю, что такое любовь, да и на жизнь смотрю трезво. Я ведь никто, и имя мое — никак. Да и она еще ребенок. Какая уж тут любовь. Вырастет, отбоя от парней не будет.
— Вырастет говоришь, — ухмыльнулся мужчина, — когда любовь приходит, ее все узнают, и ты — не исключение. А возраст, что возраст? Ей уж двадцать первое лето минуло. Давно пора в семью идти. А она всё ни как не определится. Не нужен, говорит, мне никто. Буду как Жизнемира знахарством заниматься. Да и то правда — призвание у неё к этому делу.
— Я думал ей лет двенадцать, — удивленно проговорил я, и помолчав добавил, — насчет любви может ты и прав. Только у меня столько проблем, что меня обходить нужно десятой дорогой. Я это знаю, и стараюсь ни с кем не сходиться близко.
— А вот это ты зря! Один в поле не воин! Ты откуда? Где твои корни?
— Издалека я. Нет у меня корней. В том то и дело, что один я в этом мире. Ну, ничего, прорвемся! — я улыбнулся.
— М-да! — крякнул Боромир, — не кручинься. Поутру придем с Быславом, старейшиной нашим, поговорим. Может, не все так страшно, как тебе кажется. Он мужик мудрый. Пойду я. Надо еще два поста обойти.
— Хорошо. Я посижу тут на ступеньках. Подышу свежим воздухом, — кивнул я.
Воин ушел. Я устроился на ступеньках. Утро было свежим и тихим. Не пели птицы, не трещали кузнечики. Ничего! Странная тишина для леса. Лишь иногда вдалеке крикнет ночная птица. Я сидел, стараясь вспомнить что-нибудь про себя. Все было смутно и как будто не со мной. Сзади раздались осторожные шаги. Я не оборачивался, и так было понятно, что это Милёна.
Мне на плечи легла накидка.
— Ты зачем встал? — спросила девушка, — тебе нужен покой.
— По нужде вышел, — ответил я.
— Пошли, давай, — настойчиво проговорила Милёна.
— Пошли! — согласился я. Да уж, характер еще тот, нужно с ней поаккуратней, а то напридумывает себе, черт знает что. Разбирайся потом. Мы вернулись назад в дом-дерево.