Проявившаяся уже в детстве особая душевная утонченность осталась характерной чертой Елены на всю жизнь; уже будучи взрослой девушкой, она все равно очень остро переживала несправедливость к кому бы то ни было; также терпеть не могла грубости и пошлости. Двусмысленные, пошлые шутки вызывали у нее резкое отвращение. Вообще она очень различно относилась к людям: «Некоторые лица вызывали сильнейшее физическое отвращение, сопровождавшееся иногда содроганием и трепетом всего организма; лицо покрывалось пятнами и ощущалась мучительная тошнота» [13] .
Люди, возбуждавшие в ней подобное чувство, с точки зрения окружающих были самыми обыкновенными людьми, но внимательный человек мог бы заметить, что у всех них был нечистый взгляд, выдававший в них пошлую, порочную натуру.
Елена безошибочно угадывала нравственную сущность людей по выражению их глаз. Она не выносила людей с похотливым выражением в глазах и уже будучи взрослой девушкой, испытывала сильное отвращение ко всяким двусмысленным фразам и анекдотам.
Пророческий дар
Дар ясновидения проявился у Елены с детских лет. Он выражался в пророческих снах и видениях, в умении безошибочно понимать нравственную сущность окружающих людей, а также в точном знании того, как следует поступить в том или ином случае.
В детские годы Елена могла часами разглядывать иллюстрации на страницах Библии. Картины апокалиптических бедствий, обрушивающихся на человечество, будили в ее душе тяжелые предчувствия, рождали тревогу за судьбу ее близких и всего мира. Грозным библейским пророчествам отвечали ее собственные вещие сны. Как вспоминала Елена Рерих, одним из первых снов, запечатлевшихся в ее сознании, было «сумрачное видение темного, бурного моря с низко нависшими над ним грозными тучами, прорезываемыми частыми молниями. Водная стихия вздымалась и, казалось, вот-вот сольется с небесами и водная стена зальет все живущее. Девочка [14] стояла на берегу и в неописуемой тоске и жути всматривалась в эту развернувшуюся перед нею мрачную картину в надежде увидеть какую-либо светлую точку, какую-либо помощь, и вот на красно-огненном фоне туч показался вдали Старец, окруженный мягким сиянием, в светлой рясе с темнеющими на ней крестами и Сам весь светлый, с белой же бородой. Старец был высок ростом и держал посох в правой руке. Он шел спокойно по бурному морю, как бы скользя поверх валов. Девочка вся встрепенулась. Сердце подсказало ей, что Старец шел к ней на помощь, и вся жуть и тоска мгновенно оставили ее. В своем детском представлении она решила, что Сам Бог явился ей в этом чудесном образе – Сергия Радонежского, как она узнала потом» [15] .