— О чем ты задумалась, дорогая?
— Я слышала от одной очень развитой женщины, что человек в сорок лет уже не имеет перспективы духовного роста.
— Ну, это сказала развитая дура, вроде Павы Романовны!
— Погоди… Может быть, она права, имея в виду людей, ничем не проявивших себя до этого возраста. Но я смотрела на тебя и думала: ты в тридцать шесть лет живешь и чувствуешь моложе, чем я в двадцать восемь!
— Мне некогда стареть, дорогая! Именно перспектива роста (а она огромна) не дает ни остановиться, ни распускаться. Я занят и горю, живу своей занятостью. Оборвись она — оборвется лучшая половина моей жизни: я уже не человек тогда. А сейчас я счастлив, счастлив вдвойне: тобой и работой.
— А у меня никакой перспективы, хотя я еще совсем молодая.
— Но ты учишься! — возразил Иван Иванович, показывая на ее книги и тетради, сложенные горкой в углу дивана.
— Учусь, конечно. Однако после того, как я ушла с настоящей учебы — а ведь была уже на третьем курсе, — я начинаю все сначала в четвертый раз, и у меня уже нет убежденности, что я на правильном пути. Заполнит ли мою жизнь толкование иностранной грамматики? Конечно, это тоже нужное дело, и я буду стараться выполнять его хорошо. Только когда я представляю, как я сама обеднила себя, мне делается очень грустно.
— Значит, тебя привлекает что-то новое? — не сдержав невольной улыбки, спросил Иван Иванович.
— Почему ты говоришь со мной, как с глупенькой девочкой? — резко перебила Ольга, обиженная его тоном. — Ведь речь идет не о выборе дамских побрякушек, а о работе, которая у тебя, например, так счастливо сложилась, что составляет лучшую половину твоей жизни. Я не такая способная и умная, как ты, но в меру своих сил и я хотела бы иметь хоть немножко такой счастливой занятости.
— Кто же тебе мешает? — уже серьезно спросил Иван Иванович.
— Никто не мешает, но никто и не помог. Зачем я потеряла год в медицинском институте, зачем меня потащило на курсы бухгалтеров?.. Просто кидалась очертя голову куда попало. Конечно, выучиться всему можно, но если это не интересует, то лучше не надо. — Тут Ольга сообразила, что говорит словами Таврова, но, не в силах остановиться, закончила так же: — Работу не обманешь: ведь это выбор на всю жизнь.
— Значит, я виноват, что не помог тебе выбрать специальность? — спросил Иван Иванович, подавленный упреками.
— Да! Конечно, ты был очень занят… Поэтому благодушно отнесся к моему уходу из института, когда у нас родился ребенок. Почему ты не настоял, чтобы я закончила тот, свой, институт?
— Ты ведь сама ушла…
— Этой самой едва исполнилось тогда двадцать лет. Ей казалось: у нее впереди целая вечность и она все успеет сделать. А ты старше был и опытней, но не нашел ни времени, ни настроения по-товарищески побеседовать со мной, подсказать, посоветовать. Наоборот: ты тоже оправдывал свою женушку, ссылаясь на ее обязанности матери. Пусть бы нам жилось труднее, пусть прибавилось бы забот и хлопот! Не надо было жалеть меня тогда!.. Ну, если бы твоя младшая сестра бросила учиться, неужели ты не поговорил бы с ней? На работе-то вы помогаете отстающим, а кто с ними должен заниматься дома, в семье?!