– Идите сюда! – позвал он.
Изо всех сил сдерживая слезы, подступившие к глазам, я подошла к реке. Окружающее настолько расплылось, смазалось и, казалось, растворилось в слезах, что я почти ничего не видела и без помощи Мая вряд ли смогла бы взобраться на мостки. Вода, в которую неловко плюхнулась, меня все-таки взбодрила. Она показалась холодной только после жары, а потом уже ласкала тело теплыми тонкими струями. Низкое вечернее солнце придало водам цвет старого золота, маленькие, тоже золотистые рыбки, явно не пуганные, легко проплывали между пальцами моих рук, тыкались в шею и грудь. Рыбье спокойствие скоро передалось и мне. И чего я так растревожилась? Будто происходит что-то из ряда вон! На самом деле я просто наслаждаюсь летним вечером, плыву, отдыхаю в медовом раю…
Стояла тишина, нарушаемая лишь всплесками воды, над которой вились стрекозы и какие-то странные насекомые с узкими мохнатыми тельцами и блеклыми мотыльковыми крылышками. Мне было хорошо, не хотелось выходить из воды, но Май в конце концов прервал мою нирвану, в которую я умудрилась-таки впасть.
– Галя, надо бы найти где поужинать! Вы хотите есть?
Я повернула голову на его голос. Май уже стоял на берегу, высокий, стройный, загорелый… Внутри меня опять что-то стронулось с места и грозило очередной раз привести не в лучшее состояние, и потому я постаралась сосредоточится на своих ощущениях. Хотела ли я есть? Пожалуй, нет… Но раз ему хочется…
– Да, пожалуй, надо бы поесть! – крикнула я и поплыла к мосткам.
Май помог мне выйти, совершенно на меня не глядя, и я подумала, что, если бы на мне вообще не было белья, он этого и не заметил бы. Я заставила себя не огорчаться этому. Кроме Стаса, никакие мужчины мной никогда не интересовались, и потому… Впрочем, выяснилось, что и Стаса я не слишком интересовала… Чего уж ждать от Мая… Стоп! Хватит душераздирающих мыслей! Я отдыхаю! Отдыхаю! И все!!!
Мы, скрываясь друг от друга в кустах, выжали свое белье, немножко постояли молча, расставив руки и закрыв глаза, на жарком солнце, несколько пообсохли и принялись одеваться.
Кафе в Брилеве было только одно – привокзальное. Называлось оно незамысловато – «Василек». Наверняка родилось здесь еще в советские времена, когда и была мода на подобные названия: «Василек», «Огонек», «Ромашка»… Конечно, стены заведения уже были выложены современной голубоватой плиткой с бордюром из цветов, отдаленно напоминающих васильки, а столы со стульями были пластиковыми, но несокрушимый дух советского общепита, который я помнила с детства, не смогли из него выдуть никакие ветра перемен.