Говорил он долго, откровенно и обстоятельно.
Банкир понемногу успокоился. Разглаживая бакенбарды, он потягивал носом, словно чуял запах падали, которой сможет поживиться. В глазах его появился блеск, на губах — улыбка. Увлекшись, он даже забыл, что на осуществление этого жульнического плана пойдут его кровные деньги. И от души одобрял аферу, поддакивал, давал советы, а Мориц подхватывал их на лету, развивал, вносил уточнения в свой проект, говоря при этом все тише и доверительней.
Банкир выпил воды и открыл форточку.
— Не выезжать со двора! — крикнул он рабочим, грузившим на подводы тюки с шерстью.
— Шерсть намокнет под дождем.
— Тебе говорят, скотина, подождать!
Захлопнув форточку и посмотрев на пасмурное небо, он начал что-то быстро писать.
Мориц сидел молча, глядя на мокнущие под дождем подводы с шерстью.
— Много веса не прибавится: мешковина новая… — сказал он равнодушно.
— Вы чересчур догадливы, — буркнул банкир и приказал покрыть мешки. Потом любезно предложил Морицу сигару и сказал: — Я хорошо знал вашего отца.
— Умный был человек, только обанкротился по-глупому.
— Да, не повезло… — сентенциозно заметил Гросглик.
— Ну как вам мой план?
— Ваша матушка доводилась мне кузиной, вы это знаете?
— Она торговала обрезками тканей и давала под залог деньги по мелочам.
— Вы на нее похожи… Красивая была женщина… Полная, видная… Послушайте, что я вам скажу. У вас котелок варит, а я люблю сообразительных молодых людей. Люблю помогать им, помогу и вам. Ваш план мне нравится.
— Я всегда считал вас разумным человеком.
— Итак, давайте заключим сделку.
— Деньги дадите?
— Дам.
— Мне потребуется солидный кредит.
— И это устрою.
— Давайте в таком случае поцелуемся!
— Лучше сто раз поцеловаться, чем один раз лишиться тридцати тысяч…
Они подробно обсудили условия сделки и выработали план действий.
— Итак, с этим покончено, теперь иду предложение делать.
— Невеста богатая?
— Меля Грюншпан.
— Надо бы немного подождать, пока утрясется дело с Гросманом.
— Напротив, сейчас они будут сговорчивей в расчете на мою помощь.
— Ты мне решительно нравишься, Мориц. Так нравишься, что я выдал бы за тебя свою Мери, будь она взрослой. Она получит сто тысяч в приданое.
— Мало.
— Подожди год, дам сто двадцать.
— Не могу. Через год меньше двухсот тысяч не возьму — иначе ждать не выгодно.
— Ну да ладно! Приходи в воскресенье обедать — будут гости из Варшавы, а потом обсудим с тобой одно дельце, которое сулит миллионы.
Они еще раз сердечно расцеловались, что не помешало банкиру напомнить Морицу о расписке в получении тридцати тысяч марок.