Стерррва (Кларк) - страница 4

Моя же мама, наоборот, оставила своих обеспеченных родителей и ушла к моему отцу, который стал любовью всей ее жизни. Мой ни с кем не сравнимый, замечательный папа был поэтом без гроша в кармане, тем не менее он смог обеспечить нам с мамой достойную жизнь, по крайней мере на уровне наших непритязательных фантазий. Денег всегда немного не хватало, но папа читал лекции и проводил занятия в университете, а мама сдавала свои картины в местные магазины, это тоже приносило дополнительный доход. Я же упорно грызла гранит науки, чтобы получать стипендию в Принстоне, и, оглядываясь назад, в свое детство, мне и по сей день не хотелось бы ничего менять.

Я выросла на изумрудных полях Айовы, в маленьком, словно перенесенном в жизнь с полотна художника, безукоризненно белом сельском домике и была единственным ребенком в семье. Меня постоянно окружали блестящие поэты, студенты, драматурги, романисты, из числа тех, что находились в притяжении прославленной поэтической мастерской университета. Примерно с десятилетнего возраста поэты, посещавшие наш дом, часто просили меня почитать стихи, с тем чтобы я имела возможность высказывать свое мнение в центре этого своеобразного семейного круга. То, что мое мнение уважали, вызывало трепет в душе такого расцветающего библиофила (ладно, такой расцветающей тупицы), как я, и я проводила время после полудня, скрываясь в спальне, оттачивая мысли и шлифуя предложения в своих посланиях. Возможно, наши друзья всего лишь потакали и баловали меня. Но я росла в окружении блестящих авторов, сочиняла свои первые «редакционные письма», получала первые представления о творческом сотрудничестве, которые совершенно естественно повлияли на выбор моей будущей профессии. Вначале в колледже я поступила на факультет английской филологии, но в итоге решила связать свою дальнейшую профессиональную деятельность с издательским делом и редактированием.

Возможно, та легкость, с какой я всегда делала выбор, в итоге и превратилась для меня в самую большую проблему. Но я никогда не ощущала это так явственно, как сегодня. В отличие почти от всех, кого я знаю, мне никогда не приходилось мучительно раздумывать, по которой из тропинок идти дальше.

Я снова прочла объявление в «Таймс», и глаза защипало от навернувшихся слез.

— Тебе нехорошо? — Би кладет руку мне на плечо. Потом сжимает мою руку, которая все еще дрожит.

— Сигарету — шепчу я настойчиво. Она кивает, как покорный исполнительный солдат.

«Слава богу, у меня есть Би».

* * *

Спустя десять минут мы с Би уже прячемся на лестничной площадке. И, подстелив одеяло, чтобы не запачкать мое белое платье, мы раскуриваем нашу вторую контрабандно пронесенную «Мальборо лайт», делясь ею по-братски, и жадно лакаем «Вдову Клико» прямо из горлышка. Я похожу на беглянку и знаю, что живу сейчас в каком-то виртуальном времени.