Грант сделал глоток:
— И все-таки в дом престарелых вам еще явно рановато.
И как будто в поисках подтверждения своим словам он осмотрел ее с головы до талии.
Софи почувствовала, что внутри ее все закипает. Чтобы не сорваться, она наколола на вилку кусок пиццы. Нужно переключить внимание на что-то другое. Грант пристально смотрел, как она откусывает маленький кусочек. Ее щеки горели. Ей не нравилось, когда ее так тщательно изучают, даже если после этого говорят комплимент. Она называла это «нежелательное внимание». Годами она вырабатывала в себе терпимость к взглядам в свою сторону, но взгляд ее соседа буквально прожигал ее насквозь. Как будто он смотрел в самую глубину ее души. В собственной квартире она чувствовала себя не в своей тарелке.
Жужжание сотового телефона нарушило молчание.
— С работы? — ехидно спросил Грант.
Софи посмотрела на экран телефона и постучала пальцами по столу.
Поняв намек, Грант встал из-за стола.
— По-моему, мне пора, — сказал он. — Не хочу препятствовать вашему продвижению по карьерной лестнице.
— Спасибо, — ответила Софи. В его реплике слышался неприкрытый сарказм, но она предпочла не реагировать.
— Спасибо за пиццу.
— Значит ли это, что теперь мы квиты?
— Квиты?
— Да, квиты. Я обвинила вас в отключении воды, но зато накормила ужином, — сказала она.
Вместо ответа Грант снова бросил на нее свой фирменный взгляд.
— Посмотрим, — сказал он.
«Посмотрим»? Это еще что значит? Или они квиты, или нет. «Посмотрим» — это значит, дело не закончено. А она ненавидит, когда дела не доводятся до конца. Откуда взялось это «посмотрим»? На что он собирался смотреть?
И почему ее сердце снова забилось быстрее?
* * *
Когда он ушел, Софи говорила по телефону.
Карьерная лестница, управляющий директор. Когда она говорила о своих планах на жизнь, у него в жилах стыла кровь. Все просчитано, все расписано. И, увы, так болезненно знакомо.
В его жизненный план входило только откинуться на диване и посмотреть телевизор. Почему-то сегодня все решили припомнить ему ошибки прошлого. Сначала Майк, затем соседка-трудоголичка.
Грант вздохнул, провел ладонью по лицу и остановился на лестнице. Квартира Софи хранила свой первозданный вид, но от этого почему-то было не легче. Каждый раз, когда он поднимался по этой лестнице, его охватывало чувство вины. Хотя миссис Фельд ман, возможно, была бы рада.
Он обхватил рукой перила. С годами блеск перил истерся, и теперь их цвет был скорее матовым. Ему всегда казалось, что древесина должна выглядеть именно так. Грант погладил перила рукой. Господи, как, наверное, великолепен был этот дом, когда его только построили. Время стерло краски, но величие осталось. А ведь именно он убедил миссис Фельдман переделать родовой особняк в обычный многоквартирный дом. Теперь он расплачивался за эту ошибку. Тогда ему было все равно, ради успеха он был готов идти по головам. И к чему пришел? К тому, что чувство вины стало его неотделимым спутником по жизни.