Повсюду, куда ни глянь, груды догорающих развалин, искорёженные металлические столбы, развороченные мостовые. Ветер разносит по улицам серую золу, обгоревшую бумагу, грязную дранку. Деревья вырваны с корнем, и лишь могучие столетние тополя упорно сопротивляются смерти: чёрными вершинами упёрлись в дымный небосвод, печально раскачиваются в такт.
Ни громкого возгласа, ни детского смеха. Лишь изредка можно увидеть, как, пробираясь сквозь завалы, по служебным своим надобностям спешит солдат или матрос.
Иногда прогромыхает телега со снарядами, прокатится подвода с ранеными или убитыми.
Дороги не расчищают — все силы отданы бастионам. Живы будут бастионы — жив будет город.
За время последних боёв на Шварц–редуте вышло из строя больше половины артиллеристов. Оставшиеся в живых ветераны под огнём обучают новичков стрельбе из пушек. Новички — это вчерашние артельщики, каптенармусы, повара, мастеровые.
Коля Пищенко, чёрный от гари, охрипшим голосом даёт наставления коку.
— Я вам так скажу, — веско произносит мальчик, — для пушки самое главное — пыж вогнать потуже.
Видно, на всю жизнь запомнилась парню отцовская наука!
Кок почтительно кивает головой.
—…ежели будет зазор, плюхнется «лохматка» за вал — не далее. Кому польза? — поднимает палец юный наставник.
— Кому? — заворожённо переспрашивает кок.
— «Кому, кому»! Знамо дело — Пелисье! — снисходительно поясняет мальчик.
— А вчерась Пелисье разорвало на клочки, — неожиданно сообщает кашевар. — Нема больше нашего горлана.
Кок приподнял руку, чтобы перекреститься, но на миг задержался. «Подобает ли молиться господу богу за петуха убиенного? Животная ведь?» Но, поразмыслив, всё же перекрестился. «Петух — то ж божья тварь, и греха в этом нету!»
— Пелисье? Нашего?!
— Нашего. Того б, французского, складнее было. Да где его уцепишь? По блиндажам тот Пелисье ховается.
Колька помрачнел. Ему жалко весёлого петуха, ради которого рисковал жизнью.
— Сховать получше не смогли, — укоряет он кока, — в нашу «фурлыгу» засадили бы, может, и не прихлопнуло тогда!
— Да разве уцелеет ноне кто на бастионе? — рассудительно отвечает кашевар. — Люди гуртом гибнут, это тебе не какая-то там животная!.. Ложись! — неожиданно кричит он и бросается на землю.
Рядом громыхнула бомба. У соседней пушки кто-то вскрикнул и сразу же замолчал — видно, убило.
Кока и Николку обсыпало землёй. Кашевар ощупал себя — как будто цел!
— Живой? — толкнул он Кольку.
— Живой! — парнишка вскочил и стал отряхиваться.
— Ну, а коли живой, то давай продолжай ученье. Не ровен час, поранят тебя, али ещё что…